что хотел, и поменял тактику, вот и все.

– Не знаю. Может, ты и прав. Но ты же не поэтому звонишь. Что тебе от меня нужно? Выслать тебе денег? Можешь не говорить мне, где ты. Я пошлю их Бадди, а он – тебе.

В этой идее что-то было.

– Наверное, действительно будет лучше, если мы используем в качестве посредника Бадди. Тогда отец перестанет у тебя допытываться, где я.

– Он вообще больше не будет этого делать. Но ты прав, мне лучше об этом не знать. Тогда мне будет легче общаться с Белиндой.

Коул понял, что в отношении Фрэнка они с Рэнди перестали выступать единым фронтом. Он не верил в то, что Рэнди перешел на сторону отца, нет, скорее казалось, что они трое составили теперь некий треугольник. Жесткая, однако, конструкция!

– Я все хотел поговорить с тобой о кассете, которую ты оставил в фургоне. Помнишь, я просил тебя связаться от моего имени с автором?

—Он страшно обрадовался, узнав, что тебе понравилось.

– Я не чувствую себя вправе просить его отдать это мне, потому что сейчас я сошел со сцены, но мне бы ужасно не хотелось это упускать.

– Можешь об этом не волноваться, – успокоил его Рэнди. – Не знаю такого композитора, который отказался бы ждать полгода, зная, что его песни собираешься записать именно ты.

– Но это только при условии, что я буду к тому времени все еще в игре.

– Будешь. У тебя это в крови. Кроме того, ты больше ничего и делать-то не умеешь.

– Вот, ты снова заговорил, как Фрэнк.

– Нельзя не прислушиваться к его словам только потому, что их говорит именно он. Ты несправедлив.

– Ушам своим не верю! – воскликнул Коул. – Ну и промыл он тебе мозги!

– А теперь ты говоришь, как я, – ответил Рэнди не без иронии.

– Ладно, оставим. Насчет песни – это я серьезно, Рэнди. Она для меня много значит.

– Будь абсолютно спокоен. Этот парень хочет работать с тобой так же сильно, как и ты с ним. Пару дней назад он прислал кассету с еще одной песней.

– Отлично. – Как ему ни противно было касаться следующей темы, но обойти ее было нельзя. – Я не знаю, что делать с Белиндой.

– Наверное, тебе стоит рассказать ей, как обстоят дела, вот и все. Конечно, это в восторг ее не приведет, но она справится. Она отлично понимает, как сильно ты был здесь несчастлив.

Рэнди неправильно понял, что именно заботило Коула. Он полагал, что Коул боится Белинду потерять, а Коул понимал, что у него нет никакого права просить ее ждать полгода его возвращения. Это подразумевало некоторые обязательства с ее и с его стороны, а он был к этому совершенно не готов. Впрочем, будь что будет. – Белинда здесь?

– Она встречается за ленчем с Рондой, а потом собиралась пройтись по магазинам. Она что-то говорила про новые осенние модели, появившиеся неделю назад, и расстраивалась, что отстала от моды.

Коул впервые слышал, чтобы Рэнди говорил о Белинде с некоторой долей неодобрения.

– Скажи ей, что я перезвоню через пару дней.

– Сколько денег мне послать Бадди?

– Сотен пять-шесть.

– Почему так мало?

– Если у меня их обнаружат, мне трудно будет объяснить, откуда они.

– Что это значит, черт подери? – насторожился Рэнди. – Ты что, попал в какую-то передрягу?

– Нет, я все себе устроил сам. Люди здесь считают, что я – перекати-поле, езжу за удачей на свой страх и риск.

– Интересно будет посмотреть, как они прореагируют, когда узнают правду.

Сейчас Коул меньше всего хотел думать именно об этом.

– Рэнди, не отвыкай от меня! – сказал он внезапно.

– С чего это ты?

– Я просто не хочу, чтобы наши отношения изменились. Знаешь, пока я путешествовал, я так много вспомнил про наше с тобой детство. И понял, как ты мне дорог.

Рэнди громко присвистнул. Коул рассмеялся.

– Вот так-то лучше, – сказал Рэнди. – А то я, право, начал за тебя беспокоиться. – И добавил уже серьезно: – Перемены не всегда бывают к худшему, Коул.

– Почему бы тебе не сказать это Фрэнку? Они уже попрощались, когда Коул вспомнил, о чем еще хотел сказать Рэнди.

– Когда будешь посылать деньги...

– Да?