ноги на перила и, откинув голову на спинку, вновь принялась рассматривать окруженную горами долину внизу.

Она должна была признать, что нуждалась в отдыхе для восстановления душевного покоя, и надеялась, что ее бегство сюда, в хижину Эндерсон, приведет ее к цели. Возможно, небольшой отдых положит конец кошмарам и повторяющимся мимолетным вспышкам совершаемого насилия в ее воспоминаниях. Но пока ей с этим не везло. Однако надо признать, что они провели здесь всего лишь одну ночь. Эрин снова глубоко вздохнула, желая, чтобы горный воздух помог исцелить ее память. Она закрыла глаза, и тут же знакомое лицо всплыло в мыслях: с блестящими голубыми глазами полными огня и желания. Ее охватила внутренняя дрожь, когда она вспомнила о своей интимной близости с Элизабет Адамс. Даже учитывая то, что она в то время находилась под воздействием Экстази, это абсолютно ничем не затуманило ее воспоминаний. Наоборот наркотик усилил ее чувства, обострил их, довел до края, заставил желать физических прикосновений, а так же помог ей запомнить каждую невероятную деталь.

Желание.

Слово ударило по измотанным нервам.

'Это называют, «Желание» от Кэлвина Кляйна', – обольстительно прозвучал в ее мыслях голос Адамс. Она помнила тот момент, когда были произнесены эти слова. Эрин открыла глаза и плотнее сжала бедра, вспомнив аромат Элизабет Адамс. Она когда-то слышала, что аромат был самым сильным чувством, привязанным к памяти, и теперь она сама в этом убедилась.

Она снова откинула голову назад и глубоко вздохнула, поскольку ее тело инстинктивно реагировало на образ владелицы ночного клуба, даже притом что ее не было рядом. Она закрыла глаза и отдалась свободному течению мыслей, задержавшись на несколько мгновений на Адамс.

Образ темноволосой женщины заполнил ее мысли. Она стояла перед ней в черных кожаных штанах и жилете из цепей. Маска сброшена, и она смотрит на Эрин так пристально и нежно, с разгорающимся голодным блеском в глазах. Эрин почувствовала, как дрожит снова, вспоминая ее длинные, талантливые пальцы, играющие с нею и проникающие глубоко внутрь.

'Вино? '

Эрин дернулась и, резко выпрямившись, села, широко распахнув глаза от неожиданности.

'Извини'. – Эндерсон предложила ей, бокал красного вина.

'Ты просто удивила меня'. – Эрин потерла щеки, надеясь, что жар, который она чувствовала после воспоминаний об Адамс, не был заметен на ее лице. Она протянула руку и поблагодарила за вино. – 'Спасибо'. – Тепло улыбнувшись Эндерсон, она пригубила темный, приятно пахнущий напиток.

'Обед скоро будет готов. '

Эрин перевела взгляд на привлекательную женщину, потягивающую темно-малиновую жидкость из собственного бокала. Вино окрасило ее губы в темно-красный цвет, смутно напоминая о крови.

'Укуси меня, детка. '

Эрин вздрогнула от голоса из прошлого. Образ сексуальной кинозвезды, облизывающей кровь со своих губ, присоединился к ее мыслям. Как же чувственно Адамс покусывала полные губы Энжи. Эрин задрожала, вспомнив свои наблюдения за двумя целующимися женщинами. Это заводило ее даже сейчас, когда она только размышляла об этом.

Сегодня воспоминания прибывали быстрее: одно за другим.

'С тобой все хорошо? ' – Эндерсон отвела бокал от губ, наблюдая за Эрин с очевидным беспокойством.

'Все прекрасно. Просто мимолетные воспоминания'.

Брови Эндерсон поднялись в надежде. – 'Это ведь хорошо, правда? Я подразумеваю, ты же хочешь, чтобы они вернулись? ' – Она не могла представить, что чувствовала Мак. Это ведь она была той, кого ударили по голове, и по всему это у нее должны были быть проблемы с памятью.

'Я больше не уверена в этом'. – Эрин подняла утомленные глаза. – 'Я не уверена, что хочу знать'. – Она окинула взглядом зеленую долину и сделала другой глоток вина.

'Я не думаю, что ты успокоишься, пока действительно все не вспомнишь'. Тихо повернувшись, Эндерсон ушла, оставляя своего обеспокоенного друга со своими мыслями, и желая в глубине души, чтобы она могла каким-либо образом убрать ту боль, которая так омрачала глаза Эрин.

Эрин провела пальцем по краю бокала, погружаясь в собственные мысли. Она не понимала, почему не могла вспомнить. Она изучила научную теорию о пост-травматическом синдроме, но это не дало ей каких- либо ответов.

Что случилось той ночью, что заставил ее забыть все, что там произошло? Она припомнила то, о чем рассказали ей врачи скорой помощи о той ночи. Они вошли в дом, и нашли ее на полу. На ее коленях лежала голова Эндерсон, а сама она была покрыта ее кровью, так как рана на голове Патрисии сильно кровоточила. Врачи попытались поговорить с нею, но она не отвечала. Она не издала ни звука, пока они не попробовали забрать Эндерсон у нее из рук. Вот тогда-то она начала реагировать. Она кричала и плакала, убеждая, что Эндерсон скоро умрет, а затем упала на пол и плакала до тех пор, пока у нее не осталось никаких сил. Доктор ввел ей успокоительное, но когда она пришла в себя в больнице на следующее утро, то не смогла вспомнить события предыдущего вечера.

Эрин повернула голову, наблюдая за двумя белками, несущимися по дереву вниз. Она даже не могла вспомнить события, о которых рассказали ей врачи. Но когда думала о них теперь, то полагала, что отреагировала бы также. Ее сердце сжималось от мысли о ране и обильной кровопотере Патрисии, когда она представляла себя на полу, с потерявшей сознание Эндерсон на руках. Женщина так много значил для нее, а ведь она знала ее непродолжительное время.

Откинув голову на спинку, Эрин задумалась о Патрисии. Ей казалось, что сейчас они стали ближе друг другу, чем раньше. То, что они оказались с ней наедине в горах, еще больше усилило возникшее притяжение и привлекательность Эрин к этой женщине. Она стала подмечать вещи, которые никогда не замечала прежде. То как Эндерсон покусывает нижнюю губу, когда пробует сдержать озорную усмешку, ее искренний смех, пылкость речи, доброту и ум. Не говоря уже о ее теле. Эрин закрыла глаза и прикусила собственную губу, окидывая Эндерсон мысленным взглядом с головы до ног. Она вспомнила о прошлой ночи и то, как сексуально выглядела Патрисия в нижнем белье: обтягивающей серой майке и такого же цвета хлопковых трусиках.

Она чуть не упала в обморок, когда вскоре после полуночи наткнулась на нее в кухне, разбуженная ночным кошмаром. Она и сейчас без особых усилий могла представить ее, стоящую, склонившись к холодильнику в неглиже. Неяркий свет холодильника подсвечивал ее стройное тело, демонстрируя крепкую, полную грудь и ровный, плоский живот. Мысленный взор опустился еще ниже, и она представила, что касается упругой задницы женщины, проводя ладонями по ее гладким окружностям, медленно продвигаясь к сокровенному месту.

Что бы она почувствовала?

Эрин обняла себя, задрожав от желания. Не открывая глаз, она продолжила мысленно путешествовать по телу Патрисии, спускаясь от трусиков Эндерсон к ее ногам: красивым мускулистым бедрам, гладким и загорелым от занятий плаванием. Она представила, как целует их, дразнит своим языком, спускаясь по внутренней стороне.

Мысленный образ растаял, и Эрин открыла глаза, когда белки, спустившиеся к кормушке рядом с ней, начали исследовать ее содержимое. Она сидела совершенно неподвижно и заворожено наблюдала за симпатичными зверьками. Ей было жаль, что она не может просто сидеть и фантазировать об Эндерсон, когда другие мысли тяжелым грузом давили на нее.

Она тяжело вздохнула, испугав белок, посылая их в стремительный полет вверх по дереву. Работа, расследование и недавние события, произошедшие с нею, лишали Эрин покоя.

Она оказалась на больничном на другой день после памятной ночи. В результате чего ее отстранили от расследования, которое начало постепенно закручиваться вокруг Трейси Уолш, как единственной возможной убийцы. Эрин считала, что тоже должна участвовать в этом. Тем более что ее непрерывно что-то грызло внутри, интуитивно предупреждая о том, что ее коллеги нашли не все недостающие части. По их мнению, в серийных убийствах была повинна Уолш, а помогала ей в этом, скорее всего, Кристен Рис. К тому же, они обвиняли Лезвие и в покушении на нее. Что касается мотива, то коллеги Эрин нашли в квартире Трейси доказательства, которые указывали на то, что она была одержима Элизабет Адамс. Улики включали в себя