Создание в бассейне испуганно плеснуло. В соседнем доме одно за другим осветились окна. Хлопнула дверь. Откуда-то с другой стороны бунгало Фростикоса раздались крики. Неожиданно Эдвард четко осознал три вещи: по его носу из рассеченного лба течет струйка крови, вокруг сильно пахнет вытекающим из трубы газом, профессор Лазарел стремглав мчится, пригнувшись, через залитую призрачным лунным светом лужайку к Пэтчен-роуд. Через долю секунду Эдвард уже летел за Лазарелом следом.

Краем глаза он заметил, как кто-то — растревоженный сосед, может быть, — выскочил на крыльцо своего дома. Эдвард сказал себе, что Лазарел поступает глупо, что нужно было действовать увереннее и наглее, у всех на виду. Если в бассейне Фростикоса действительно находится похищенный Гил Пич, то доктор будет последним, кто попытается вызвать полицию. Но теперь было поздно что-либо менять — нужно было следовать за Лазарелом, который, всклокоченный и взбудораженный, бежал, удивительно быстро для своей комплекции. Они свернули за угол, не оборачиваясь пробежали два квартала вверх по Рексрот и рванули через лужайку к дому Сквайрса. Воткнув палец в кнопку звонка, Лазарел одновременно распахнул дверь и ввалился в дом, красный и запыхавшийся. За его спиной маячил Эдвард.

— Запри скорее дверь, старина, — прохрипел Лазарел и, не желая ждать ни секунды, захлопнул дверь и самолично задвинул засов трясущимися руками. — Они сейчас будут здесь.

— Кто будет? — спросил ошарашенный Сквайрс, вынимая изо рта трубку.

— Твои ужасные соседи.

— Мои ужасные соседи гонятся за вами?

— Да, — ответил Эдвард, отдуваясь. — И понятно почему.

— Эдвард, что с тобой! — воскликнул Лазарел, наконец рассмотрев лицо своего друга.

— На вас напали? — снова спросил Сквайрс, провожая Эдварда на кухню. Смочив полотенце под краном, он стер с лица Эдварда кровь и промыл порез на лбу.

— Нет, нет, — отозвался Лазарел. — Мы были на соседней улице. Знаешь, около дома Фростикоса на Пэтчен…

Он замолчал, услышав громкий стук в дверь. Схватив Эдварда за плечо, Лазарел затолкал его в кабинет Сквайрса и, закрывая дверь в кабинет, одновременно выхватил из холодильника бутылочку чего-то похожего на пиво. Из-за двери донесся удивленный возглас Эдварда, но Лазарел не желал его слышать. Сорвав со своей бутылочки пробку, он вылил половину содержимого в раковину, кивнул Сквайрсу и уселся за кухонный стол с видом человека, вот уже два часа обсуждающего философские проблемы. Сквайрс открыл парадную дверь и отступил к стене, набивая черным кудрявым табаком трубку. На пороге, подозрительно оглядываясь по сторонам, стоял человек в майке.

— Вы не видели здесь двоих мужчин? — спросил он, осмотрев Сквайрса с головы до ног. — Всклокоченный толстяк и второй, высокий, в коричневой куртке? Один из них скорее всего ранен.

Уголком глаза Сквайрс заметил, как Лазарел поспешно приглаживает свою растительность карманной расческой.

— Нет, ничего такого не видел. А они что, ваши друзья?

— Не сказал бы, — ответил мужчина, заглядывая мимо Сквайрса в дом.

Из кухни появился Лазарел — волосы гладко расчесаны, посередине головы устроен нелепый пробор. Вдобавок он снял пальто и пиджак и закатал рукава рубашки. Приветливо отсалютовав бутылкой человеку на пороге, Лазарел сказал следующее:

— Я пока еще не решил, что готов предложить тебе за первое издание «Полиглоты», Рой. Оно весьма и весьма зачитанное.

Слова Лазарела не значили для Сквайрса ровным счетом ничего. По сути дела, они ничего не значили и для самого Лазарела. Мужчина в майке, стоящий на пороге, возможно мог увидеть в них какой-то смысл, но рассмотрев хорошенько Лазарела, даже он засомневался.

— Кто это? — спросил он.

— Не ваше дело, — спокойно отозвался Сквайрс. — А вы-то сами кто, что позволяете себе колотить в двери в такой час?

Человека в майке подобный поворот событий потряс. Лазарел улыбнулся ему и непринужденно приложился к своей бутылке, из которой не сделал еще ни глотка. Как только жидкость попала ему на язык, он изумленно задохнулся и невольно закашлялся. Отвернувшись, он некоторое время прокашливался, делая вид, что подавился.

— А кто, по-вашему, я такой, дружище? — хрипло поинтересовался он наконец, быстро взглянув на этикетку бутылки и обнаружив, что впопыхах схватил из холодильника вместо пива «Лечебный эликсир доктора Брауна».

— Наш гость, по-видимому, считает, что ты один из тех беглецов, за которыми он гонится, — ответил Сквайрс, строго взглянув на пришельца.

— Нет, нет, — засуетился человек в майке, протестующе поднимая руку, — я не собираюсь никого обвинять. На Пэтчен двое мужчин пытались забраться в дом и убежали в эту сторону, вот и все. Теперь я вижу, что здесь их нет.

— Не повезло, — сказал ему Лазарел. — А вы, видно, решили, что застукали взломщиков. Обязательно найдите их — они могут оказаться опасными.

Повернувшись к Сквайрсу, профессор добавил:

— Наверное, лучше будет запереть дверь на засов. А то грабители могут попробовать вломиться и к нам.

Мужчина в майке постоял на пороге еще несколько секунд, словно подыскивал слова, чтобы закруглить разговор. Неожиданно с дороги послышались крики и топот бегущих ног — гость мигом развернулся и, буркнув что-то вроде «ну, держитесь, хулиганы», побежал на шум. Сквайрс закрыл за ним дверь и поплотнее задернул на окне тяжелые шторы.

Из кабинета выглянул Эдвард.

— Ну как — пронесло?

— Кажется, — отозвался Лазарел. — Но лучше будет, если мы немного посидим здесь, пока шум не утихнет.

К величайшему удивлению Лазарела Эдвард вышел в кухню вместе со своим шурином Уильямом Гастингсом.

— Что, черт возьми, ты сделал со своими волосами? — спросил профессора Уильям.

Лазарел на секунду задумался.

— Ничего, — ответил он. — Откуда ты взялся?

— Из канализации, — с улыбкой ответил Уильям, предвкушая историю, которую сейчас расскажет.

Все четверо уселись полукругом перед электрическим камином.

— Итак, — сказал Уильям, проглотив остатки пива из своей бутылки, — я провел кое-какие теоретические изыскания. Установил некоторые связи. Физическая вселенная, как я понял, гораздо загадочнее, чем кажется на первый взгляд. Ваши сведения о Гиле Пиче лишь подтверждают мои догадки. Институт науки несовершенен, но это не его вина. Мы сами надели на науку шоры. Пора сорвать их. Настало время литераторам доказать, на что они способны.

Уильям поднял свою пустую бутылку и посмотрел в нее через горлышко, словно в подзорную трубу — после третьей бутылки пива он всегда так делал. У Эдварда каждый раз язык чесался спросить, что Уильям там, собственно, видит, но как сформулировать этот вопрос, чтобы в нем не слышалось намека на чудаческий оттенок этой привычки, он не знал.

— Кстати, о литературе, — продолжил Уильям. — Я пристроил свой релятивистский рассказ.

— Ты говоришь о приключениях увеличивающегося в размерах человека в ракете? — спросил Сквайрс, поднося к трубке спичку.

— Именно. Мне прислали письмо с наилучшими пожеланиями — даже добавили, что всегда рады сотрудничеству.

— Кто? — поинтересовался Сквайрс.

— «Аналог», — ответил Уильям.

От неожиданности Сквайрс выронил изо рта трубку, и щепотка тлеющего табака, высыпавшегося оттуда, скользнула между его ногой и подлокотником кресла. Сквайрс вскочил, спасая свое имущество, сбил табак на пол и, подхватив полотенцем, выбросил в выложенный кафелем камин. Скрывшись в кухне, он