Брюс замолчал с открытым ртом, не в состоянии произнести ни слова.
Уэйн Гаррисон потянулся к Брюсу. Похлопал его по руке.
– Все в порядке, Брюс. Мы ведь старые добрые друзья. Мы все любим Карла.
– Спасибо, Уэйн. – Все еще чувствуя себя униженным, Брюс сгорбился на сиденье, отвернулся к реке.
– А вы когда-нибудь возьмете меня с собой в самолет, дядя Уэйн? – спросил Нат.
– Обязательно возьму.
– Конечно, нет, – вмешалась Келли.
Сенатор искренне удивился:
– Что с вами, Кслли Мсйджорс? Минуту назад вы целиком поддерживали путешествия по воздуху.
– Да. Если речь идет о вас или обо мне, Уэйн. Но не для него. Он – моя драгоценность. – Она порывисто прижала мальчика к груди. – В прошлом месяце мы едва его не потеряли. Он тонул.
Гаррисон приподнял брови. Напомнил ей ее собственные слова:
– Опасно спать, опасно пить, опасно простужаться…
Келли не нашлась, что ответить, и лишь молча поцеловала сына в лоб. Впрочем, этот поцелуй сам по себе служил ответом. Они подъехали к берегу, где находилось имение Мсйджарсов. Келли взяла сенатора за руку.
– Не думайте, что вам удастся уйти только потому, что вы сенатор, Уэйн. Вы не заплатили за проезд по этому мосту. – Она протянула ему руку ладонью вверх.
Гаррисон откинул назад голову и разразился громким смехом, гулким эхом разнесшимся по речной долине. Оп порылся в карманах, по ничего там не нашел. Похлопал по плечу шофера.
– Сэмюэль, не дадите ли в долг штату Нью-Йорк двадцать пять центов?
На той стороне моста, которая выходила к Найтсвиллу, стояла одна-единственная будка с кассиром. В качестве кассиров работали два жителя Найтсвилла – посменно. Каждая смена длилась подсеять часов. Келли вопреки собственным желаниям уступила Брюсу, настаивавшему на том, что с двух часов ночи до шести утра мост должен быть закрыт. Тот редкий транспорт, который может проходить по мосту ночью, утверждал Брюс, не окупит расходы на заработную плату третьему кассиру.
Из местных рабочих мало кто слышал о профсоюзах, законах о минимально уровне заработной платы или восьмичасовом рабочем дне. Все местные жители – в каменоломне, на фермах и на железной дороге – работали по десять часов в будни и по восемь часов в субботу.
– Я сама буду работать с двух до шести, – заявила Келли в тот вечер, когда мост открыли.
И она выполнила обещание, невзирая на возражения Брюса и Карла. Выдержала четыре часа в полном одиночестве, в компании комаров и мошкары. Наутро, когда солнце поднялось над городом, ее выручка составила двадцать пять центов, да и те от грузовика, развозившего молоко, водитель которого признался, что заехал специально, чтобы посмотреть на новый мост «этой Мейджорс».
– Ей будет приятно это слышать, – кисло произнесла Келли.
Водитель громко фыркнул.
– Наверняка она дешевка, невзирая на все свои деньги.
– Как это?
– Да очень просто. Наняла женщину собирать деньги ночью. – Он покачал головой. – Женщина одна ночью… Просто позор!
– Вы правы! – крикнула Келли ему вслед. – Действительно позор!
После этого инцидента мост оставался закрытым с двух ночи до рассвета.
Мост оправдал все ожидания Келли и все ее обещания. По праздникам и на уик-энды автомобили, грузовики, телеги с лошадьми двигались в обе стороны непрерывными потоками с раннего утра до позднего вечера. За первый год доход Мейджорсов от платы за пользование мостом составил семьдесят пять тысяч долларов!
В 1928 году Эл Смит потерпел сокрушительное поражение на президентских выборах. В сорока штатах победил Герберт Гувер. Франклина Делано Рузвельта избрали губернатором штата Нью-Йорк.
– Что я говорила! – напомнила Келли Брюсу. – У него взгляд короля. Я рада, что он победил.
Однако очень скоро ее иллюзиям по поводу ФДР, как его часто называли, пришел конец. Через шесть месяцев после того, как новый губернатор начал свою деятельность, в Уитли прибыл сенатор Уэйн Гаррисон, причем отнюдь не со светским визитом.
– Администрация штата собирается пересмотреть свою политику по поводу вашего моста. Губернатор считает недемократичным, что частные лица получают прибыль наряду со штатом Нью-Йорк. По его мнению, это собственность граждан штата.
Келли пришла в ярость:
– Разрази его гром, вашего губернатора Рузвельта! Сделка есть сделка, и ее условия необратимы. Это наш мост, и только наш! Администрация штата может не беспокоиться. При том уровне доходов, которые мы получаем от моста, мы в течение пяти лет вернем штату его вложения, с процентами.
– Вы не поняли главного, дорогая. Рузвельту в принципе не нравится, что Мейджорсы берут плату с американцев за то, что те путешествуют по своей собственной стране. Он говорит, что это попахивает феодализмом.
