– Бедный Хэм!
Широко раздвинув колени, она опускается прямо на него. Он задыхается от наслаждения, тянется к ней, притягивает ее вниз, на себя, зарывается лицом в благоухающую ямку у нее на шее. Длинные волосы веером колышутся на подушке, покрывают его теплой завесой.
Потом он лежит лицом вниз, мучимый раскаянием и сознанием собственного греха, столь же сильным, как испытанное перед этим наслаждение.
Она гладит его мускулистую спину, шепчет ему в самое ухо:
– Ну как, теперь тебе лучше, Хэм?
– Прекрати, Келли!
Ее прикосновения показались ему вдруг невыносимыми, как прикосновение змеи. Он откатился от нее, сел на постели, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть ее наготы.
– Посмотри на меня, Хэм.
– Нет! – хрипло пробормотал он. – Поскорее убирайся из моей комнаты. Если отец узнает, чем мы тут занимались, он убьет нас обоих. И поделом.
– Но как он об этом узнает, Хэм? Кто, кроме нас, ему расскажет?
У него задрожали руки.
– Ты нехорошая. Зачем ты явилась сюда? Зачем искушала меня?
Казалось, его гнев лишь забавляет Келли.
– Кто больше грешен – тот, кто искушает, или тот, кто поддается искушению?
– Ведь ты жена моего отца!
– А ты его плоть и кровь.
– Убирайся! И не разговаривай со мной в отсутствие отца! Чтобы ноги твоей больше не было в моей комнате!
Она молча обошла вокруг кровати, подняла брошенную на пол рубашку. В тусклом свете лампы в последний раз мелькнуло ее нежное обнаженное тело. Хэм лежал с закрытыми глазами, пока не услышал звук закрывшейся двери. А потом остался в темноте, один на один с сознанием собственного греха.
На следующее утро Нат на подносе принес ему завтрак. Хэм лежал, глядя в потолок, боясь встретиться с отцом глазами.
– Я не голоден.
– Все равно съешь. Так велел доктор Мэрфи. Ты должен есть, чтобы набраться сил.
– Со мной уже все в полном порядке.
– Знаю я твои штучки, молодой человек. Приятно, наверное, изображать из себя инвалида, когда за тобой ухаживает такая хорошенькая нянька, как Келли.
Сжавшись от ужаса, Хэм осторожно покосился на него. Нат нахмурился.
– В чем дело, парень? Ты весь побелел как полотно.
– Ничего, па. Просто голова закружилась.
– Это от голода, как я и говорил. Давай, садись и поешь яиц с беконом.
Хэм приподнялся, опершись на подушку. Нат поставил поднос ему на колени.
– Док заедет попозже, посмотреть на твою ногу. Я думаю, опухоль спала.
– Да. – Внезапно взгляд Хэма упал на книгу, лежавшую сбоку на подносе. – А это как сюда попало?
Нат пожал массивными плечами.
– Келли прислала. Говорит, ты просил ее вчера вечером.
Когда отец вышел, Хэм раскрыл Шекспира на странице, заложенной узкой полоской бумаги. Заметил, что одно четверостишие выделено карандашом.
Хэм, не притронувшись к еде, отставил тарелку. Медленно закрыл книгу.
После полудня Келли появилась на пороге его комнаты в длинной прямой юбке и просторной блузе, скрывавшей фигуру. Ее бледное лицо казалось вымытым до блеска, оно так и светилось чистотой. Широко раскрытые зеленые глаза смотрели невинным взглядом. Волосы она уложила вокруг головы короной из двух блестящих толстых кос, как у девушки с фермы.
– Я принесла тебе ленч, – произнесла она бесцветным голосом. – Можно войти на минуту?
Лицо Хзма мгновенно вспыхнуло от воспоминаний о прошлой ночи. Помимо собственной воли он представил себе тело, скрытое под просторной бесформенной одеждой.
– Входи.
Не сказав ни слова, даже не взглянув в его сторону, она поставила поднос, повернулась и пошла к двери.
– Спасибо! – крикнул Хэм ей вслед. Она не ответила.
– Келли! Я…
