южного и третичного бионов, откуда валили спиральные, гнетущие клубы серебристого дыма, что расплывался по периметру внутреннего барьера противодавления.
Чудовищные явления вне границ реальности приблизились к Кальпе, словно желали погреться в огне городских пожаров. Вечно вращающийся луч Свидетеля убыстрился, и его исполинская гора из отвердевшей плоти — некогда человеческой, а ныне вечной и безжалостной — была готова навалиться на пояс Защитников, предвкушая очередную гекатомбу жертвоприношений.
Ярусы всегда служили приманкой для наиболее яростных вторжений. Нынче Гентун задавался вопросом, не плавает ли одна из причин этого феномена рядом с ним. Сразу после создания Ярусов Тифон периодически прощупывал. ] город — как если бы обладал особым знанием, — словно умел разрабатывать планы и стратегии.
Отведя глаза от Свидетеля, Хранитель посмотрел на восток, в сторону последней партии путепроходцев, надеясь, что они успеют выйти до окончательного коллапса, до триумфа Тифона.
Библиотекарь миллионы лет оттягивал решительные действия. И все же: разум, превосходящий все мыслимые мерки — Гентун не смеет ни критиковать его, ни пытаться понять С другой стороны, ему до сих пор не удалось различить хотя бы зачатки плана — впрочем, рядовому Ремонтнику или ярусному обитателю никогда не дадут внятных объяснений. В самом деле, хранитель ничуть не лучше своих питомцев, или вот этого дерзкого, рожденного в креше самца, который упрямо преследовал свои цели, невзирая на иллюзии и прочие баррикады, возводимые на его пути.
Подобно Ремонтникам — подобно Гентуну! — племя понимало концепцию стыда, словно их первородная материя сохранила в себе наследие этой древней эмоции, которую утратили Великие Эйдолоны.
Появился ангелин — поначалу в образе крошечной серебристой пылинки по центру залы, затем внезапно оказался рядом, на расстоянии нескольких футов. Как и раньше, он был в женском обличий, бледно-синий, ростом по колено Гентуну — хотя теперь, похоже, предпочитал стоять на ногах, а не плавать в воздухе.
Возможно, он был тем самым ангелином, с которым Хранитель беседовал ранее — а может, и нет. Индивидуальность мало значила для служек этого ранга.
Гентун толкнул молодого самца. Джебрасси вскинул голову, заморгал, огляделся кругом, однако не стал менять позу, будто хотел подольше продлить ощущение тепла и здравомыслия.
— Почет и уважение Библиотекарю, — пропел ангелин; голос его звучал подобно журчащей воде. — Завершен ли эксперимент?
— Да, — ответил Гентун.
— Ты доставил нам затребованный образчик с Ярусов?
— Доставил. Есть необходимость в моем дальнейшем присутствии?
— Сопроводи его на аудиенцию.
Джебрасси вытянул ноги, медленно опустился на подвернутые полы плаща и стоял самостоятельно под присмотром Высокана. Он изумленно воззрился на крошечное синее создание, которое излучало глубокий холод, несмотря на защитное действие мантии.
Сейчас Джебрасси потерял способность испытывать ужас или неверие. Произойти могло что угодно. Он почти надеялся на это — будь что будет, лишь бы все поскорее закончилось.
Тут он вспомнил про Тиадбу. Его передернуло при мысли, что он только что вышел из глубокого сна. Но сколько длился этот сон? Где девушка? Ее поглотило вторжение? Живали она?
Джебрасси зарычал и уперся руками в мерцание перед глазами.
В ухе раздался голос, напоминающий стрекот буквожука:
— Этого делать не советую. Снаружи страшный холод, а Библиотекарь желает тебе добра и здоровья. Итак, вы оба — следуйте за этим смешным лазурным созданием. Я с удовольствием покажу вам дорогу в самое чудесное место во всей Кальпе. Возможно, в последнее чудесное место, оставшееся нам, людям, во всем космосе.
Джебрасси задрал голову, посмотрел на Высокана, затем опять перевел взгляд на синюю малютку, недоумевая: что же получается? Они все считают себя людьми? — В этом состоит секрет?
Опасливо шаркая ногами, Джебрасси двинулся вперед и обнаружил, что мерцание следует за ним, — тогда он пошел нормальным шагом, стараясь не отставать от синего голыша. Гентун держался рядом.
Они приблизились к центру — дорога заняла несколько минут. Джебрасси оглянулся, увидел отдаленный ряд стрельчатых окон и тут сообразил, где очутился — вспомнил повествования из книг.
— Мы в Мальрегарде, да? — спросил он Гентуна.
— Да, это одно из названий, — подтвердил Гентун. — Знай, юноша, что мы оба оказались высоко над местом своего обитания и социального положения. В царстве Великих Эйдолонов. Их мысли и поступки радикально отличаются от наших.
— Но все мы
Вместо ответа Хранитель коснулся кончика носа — насмешливое удивление, типичный для племени жест.
— Будьте внимательны, — предупредил ангелин. — Советую закрыть глаза. Сейчас мы совершим векторное перемещение к вершине башни — того, что от нее осталось, если точнее.
— А что сломало башню? — спросил Джебрасси.
Гентун недовольно цокнул языком.
— Тебе не нужно заботиться о прошлом. Его слишком много. Смотреть следует лишь вперед, в будущее. Впервые в истории оно стало соразмерно тебе.
Джебрасси так и не решил, считать ли это за оскорбление.
Кругом танцевали серебристые дуги, создавая иллюзию движения, хотя иных изменений не наблюдалось. И вдруг они очутились под чудовищным небом, полным пламенных обручей и кружащихся миров. Что-то смотрело на них сверху вниз, недоступное ни взгляду, ни мерилу — Джебрасси кулаками прикрыл занывшие глаза.
Ему показалось, что он падает — вновь оказался с Тиадбой над Ярусами, и в этот раз смотритель разжал свою хватку…
Их окружали голоса, чью речь он не понимал, а по всему телу словно били громовые раскаты.
Падая, Джебрасси предпочитал видеть место предстоящего фатального приземления. Он просто обязан знать. Юноша опустил руки, хотя на миг глаза отказались верить. Ему и так слишком многое довелось увидеть — нечто яркое и многоцветное… из него бьют исполинские вихри серебра… они пронзают и выхватывают из серой мглы ослепительные алые шары, словно фермерские вилы с насаженными тюками чафовой соломы…
Над ними или под ними — он никак не мог решить, где именно, — мириады белых фигурок стояли терпеливыми рядами, сложив руки за спиной. У каждой по две руки, две ноги, и круглая белая голова. Лиц нет, лишь гладкая закругленная белизна.
Он не падал, он летел — вверх тормашками, кажется, — поверх немыслимо огромной паутины дорог, вдоль которых стояли и на удивление разными способами перемещались другие белые фигурки. Кое-кто их них просто шагал, другие скользили, иные с бешеной скоростью пронзали пространство, беззвучно взмывая и пикируя, оставляя за собой великолепные серебристые дуги-следы. Некоторые же просто исчезали, а остальные — десятки, сотни тысяч, длинными шеренгами, уходившими в белесый туман, — замерли в ожидании инструкций, напоминая неисчислимую армию безликих заготовок.
В поле зрения появился ангелин и игриво пихнул Джебрасси в бок, придавая медленное вращение. Даже сквозь кокон мерцания этот жест чуть не проморозил юношу до кончиков пальцев; впрочем, через несколько секунд он вновь оказался лицом к лицу с радужной яркостью и вилами, которые охотились за шарами цвета пламени.
— Хранитель доставил образец, — возвестил ангелин голосом столь сладким, что у Джебрасси заболели уши. А затем пришло очередное сообщение — на этот раз не от Высокана или синего малыша — да и голосом нельзя назвать этот пучок слов, чуть ли не воочию видимый в облаке защитного мерцания.
