обманывать, хотя Патун заверял, что это невозможно.
— Ладно, двинемся по колее, — решилась Тиадба. — Кхрен, пойдешь замыкающим — на самом большом удалении, но так, чтобы не потерять нас из виду. Херца и Фринна, выдвигайтесь вперед на такое же расстояние. При малейшем признаке размягчения… ну, сами знаете.
Они растянулись вереницей и двинулись к «бугру» на дальнем конце колеи.
Пилигримам удалось пройти приличное расстояние, прежде чем они покинули колею и укрылись в расщелинах, которые лучами расходились от дороги. Молчальники десятками, группами, волнами проносились над широкой, молочно-белесой поверхностью колеи. Потекло долгое, вялое, скучное время — наконец поверхность вновь стала глянцевой, и можно было возобновить движение.
По небу хлестал луч Свидетеля. Что-то опять творилось в глуби Хаоса — толстые хвосты мрака взметались ввысь и падали обратно, напоминая жуткие, дымящиеся головы, высовывающиеся из грунта.
После длительного перехода и очередного взрыва дымчатых гейзеров Кхрен мельком заметил какие- то изменения в небе, по левую руку от них, на приличном удалении от вектора наибольшей интенсивности маяка. Никто из его товарищей не обратил внимания на феномен.
— Наверное, у меня глаза устали, — расстроено сказал Кхрен.
— Ага, ты один у нас такой, — бросил Шевель.
— Ты объясни толком, на что это было похоже? — раздраженно потребовал Нико.
— Хватит, — вмешалась Тиадба. — А то он попросту начнет выдумывать.
— Я?! Да никогда! — возмутился Кхрен.
— Предлагаю остановиться на минуто…
— Смотрите! — воскликнула Фринна, а Херца показала пальцем.
Во впадине между двумя холмами буроватого, потрескавшегося грунта, разливалось голубое сияние.
Слово взяла броня:
— Возможно, это очередной Патун или, коль скоро мы так далеко ушли, кто-то из Кальпы — более старое существо.
Путепроходцы скептически обдумали эту гипотезу.
— А если заманивают? — прищурился Нико.
Нет ответа. Все, что угодно, могло стать приманкой и ловушкой — кроме маяка, ничего определенного не существовало.
— Схожу-ка я на разведку, — вздохнул Махт. — А то уже надоела эта тягомотина. Хоть ноги разомну, как следует.
ГЛАВА 92
— Вам не кажется, что он изменился? — спросил Главк у Даниэля.
Джек упрямо прокладывал путь впереди, пробираясь между стен и домов по рваным, криво проложенным улицам. Его беспокойство было очевидным — невозможно предугадать, что произойдет или насколько изменилась обстановка после того, как здесь прошла Джинни.
Или, скажем, действительно ли они шли по ее следам.
— Вроде бы стал меньше сутулиться, — ответил Даниэль.
— Он выглядит
— Все еще тянет вперед, — пожал плечами Даниэль. Переделанный город вокруг них трещал и стонал, как ледник, оседающий на горном склоне. — Если девчонка тоже это чувствует — и если они тянут в одну сторону…
— В одну, в одну, — заверил Главк. — Вы такого никогда не видели?
Он рукой обвел мрачную мизансцену, склонную к непредсказуемым изменениям, подобно проекциям «волшебного фонаря», диапозитивы в который поручено вставлять клиническому идиоту.
— Было дело, — признался Даниэль. — Да и Джек, наверное, тоже видел.
— При побеге от нашей Госпожи? — уточнил Главк.
— Что-то вроде того.
— А ведь она
— Она сможет нас найти?
— Если вы интересуетесь, заламываю ли я веточки на ходу или переворачиваю камушки… тогда нет. Госпожа всегда знает, где ее слуги. По крайней мере, знала на Земле. Здесь… возможно, наши странности служат камуфляжем.
— Это
— Я бы сказал, они какие-то азиатские. — Главк высморкался, критически осмотрел носовой платок — черных прожилок стало больше, — и покачал головой. — Мне не приходилось бывать на Востоке. А ваш город остался в милях за спиной.
— Бидвелл говорил, что все стягивается вместе.
— Вот как? Видно, я прослушал.
— Здесь все либо сгоревшее, либо проеденное. Такое впечатление, что сломанное время действует подобно пламени или кислоте.
На этом между ними воцарилось молчание. Спутники решили было обогнуть особо крупную кучу битого кирпича и камня, но в мгновение ока она вдруг превратилась в куски разломанного бетона с торчащей арматурой — часть более новой стены, хотя и развалившейся.
— Ни дать ни взять, поле битвы, — заметил Главк. — Мне довелось побродить по траншеям при Ипре, где-то с сотню лет тому назад, в поисках некоего джентльмена — крепкий, славный малый — и поэт. Судя по всему, ему снилось какое-то место, которое он именовал «Последним редутом».[19] Написал целую книгу перед уходом на фронт, в подробностях изложил свои видения… Война меня опередила: разорвала его на клочки. Ох, и скудные это времена для охотников — военная пора…
Здания по обеим сторонам улицы взбирались на крутые холмы, как если бы город натянули поверх другой, сильно неровной местности. Кое-какие строения сохранились лучше виденных ранее, несмотря на то что покосились под сумасшедшими углами.
Главк наконец разглядел Джека. Юноша шел под опасно накренившейся аркой из стали и стекла.
Даниэль покачал головой, и его глаза забегали по сторонам.
— Как далеко это тянется?
— Не знаю. Я здесь просто за компанию.
— Ни к чему скромничать. Ведь это вы напугали Джинни. Можно сказать, выпихнули ее сюда.
— Вас это беспокоит? — невинно спросил Главк.
— Я не понимаю, с какой стати мы с вами возимся. Джеку отлично известно, что вы натворили.
Проходя под аркой, Главк бросил взгляд вверх, и при мысли, что все эти тысячи тонн вполне могут обрушиться именно сейчас, у него заныли плечи и напряглась могучая, короткая шея.
— Да неужели? А чего мне стыдиться? — помолчав, буркнул он. — Положим, Пермутаторы обладают большим шармом, большей романтичностью, нежели Ведуны, — но то, что все мы делаем, в конечном итоге сводится к одному и тому же. Мы хватаемся за случайные обстоятельства, и нас не волнует, что мы воруем удачу у тех, кто рядом.
— Я никогда не выдавал себя за праведника, — заметил Даниэль.
— Ну… — неопределенно пожал плечами Главк.
— Кстати, убедительно прошу прекратить делать меня
