Жнещина, молча вручила сверток мне.

— Куда, мне его? Я же солдат!

— Аллах поможет, иди.

Она вытолкала меня на улицу и я снова побрел куда глаза глядят. Но на улице по прежнему никого нет. На негнущихся ногах я шел и шел. Пока наконец не добрался до какой-то площади. На краю стоял УАЗик, рядом копошились люди в форме. Я направился к ним они заметили появление незнакомого бойца, но почему то не удивились. И тут раздалась стрельба.

Я проснулся — Кузя разбудил всех стрельбой.

— Ты чё, — поднял голову Бармаков.

— Вставайте жрать.

Днем службу было нести легче, нападений, как правило, не было. По улице ходили солдаты, гражданское население здесь почти не появлялось — слишком близко от президентского дворца.

Я просто смотрел на дорогу, по которой время от времени проходили солдаты или проезжала бронетехника.

— Слышь, Марат, глянь-ка, — позвал Кулов.

Подошел к Сергею и заглянул в окно, через которое тот вел наблюдение.

Мы увидели, как прямо по середине улицы шел человек одетый в камуфляж на голове черная шерстяная шапочка. Он нес на плече большой черный футляр от гитары. Лицо его показалось мне знакомым. На вид ему было лет тридцать, лицо, окаймленное черной щетиной, а круглые очки придавали ему добродушный вид. За ним шли еще какие-то люди, один из которых нес на плече видеокамеру и видимо вел съемку. Их сопровождали здоровые парни в спецназовской форме и бронежилетах. Когда группа миновала дом, где был расположен наш пост, из гаража с соседнего поста выскочил солдат. Он подбежал к Кулову и закричал:

— Вы знаете, кто щас прошел?

— Кто? — спросили заинтригованные его возбужденным состоянием бойцы.

— Шевчук!

— Какой Шевчук?

— Какой, какой — из ДДТ! — воскликнул солдат.

— Точно, а я смотрю, рожа у него знакомая, — пробормотал я.

— Интересно че он здесь делает, — поинтересовался Бармаков.

— Концерты дает.

— Вот бы послушать, — мечтательно сказал Кулов.

— Обломитесь ребята.

— Че он не поет что ли, — возмутились мы.

— Петь то он поет, да кто вас к нему пустит, я вот вчера в гости ходил к одному дружбану, они штаб полка охраняют, ну и задержался там, а тут какой-то офицер привел туда Шевчука, к нам сразу толпа стал ломиться, но больше никого не пустили.

— Кто?

— Офицеры, самих-то их знаешь, сколько было!

— 'Осень' пел?

— И «Осень» и «Родину», я вот у него автограф взял, — солдат показал свой блокнот.

— Везет, — с завистью произнесли мы.

Пока разговаривали я взглянул в сторону больничного комплекса, за

которым располагался президентский дворец, и заметил как что-то пролетело по небу по параболической траектории и упало в направлении президентского дворца. В тот же момент по небу прошла радуга, и качнулись верхушки деревьев, торчавших над домами, и только после этого донесся звук взрыва.

— Пацаны в укрытие, — закричал я. Все ринулись в блиндаж.

Обстрел, вопреки ожиданиям, прошел спокойно. Выждали некоторое время и покинули укрытия — приступили к охране. Опять засели в доме.

Потянулись серые будни. Однажды Кулов, не унывающий ни в каких ситуациях, предложил пострелять, потренироваться. На глухую стену повесили календарь, найденный в соседнем доме, с изображением китайской девушки. Расстояние, правда, не большое, но это решили компенсировать тем, что будем стрелять по ее глазам. Каждый сделал по выстрелу, и плакат превратился в решето. Это развлечение скоро наскучило, поэтому принялись соревноваться, кто быстрее набьет патронами рожок или разберет и соберет автомат.

Так и проходил день за днем.

Как то утром всех собрали во дворе дома, где жили Романенко и Колосков, на постах осталось по одному человеку.

Солдаты построились в две шеренги перед своими командирами: Романенко стоял перед строем, а Колосков сидел на табурете за его спиной. Лицо его как обычно ничего не выражало.

По лицу Романенко наоборот можно было прочитать как по книге, что он сейчас в ярости.

Взвод притих, предчувствуя бурю. Сержант как положено по уставу дал команду «смирно» подошел к Романенко и доложил. Командир в таких случаях принимает доклад, здоровается с солдатами и отдает команду «вольно», после чего следуют сообщения или приказы, которые командиру нужно довести личному составу. Сержант обычно оставался рядом с командиром.

Сейчас Романенко принял доклад и приказал встать в строй сержанту.

— Чё расслабились, уроды, — спросил он вместо приветствия, — Вы чё не въехали до сих пор, где вы находитесь? — Заорал побагровевший Романенко.

— Почему службу не несете, как положено, обезьяны? — уже чуть спокойнее продолжал старший лейтенант, — Сегодня ночью ранило в голову младшего сержанта Голубева осколком гранаты, и никто не знает, откуда брошена граната, — сообщил Романенко.

Голубев находился в составе постов охранявших командирский дом. Ночью он заступил на пост находящийся во дворе у ворот. Неожиданно через забор упала граната. Мотострелки осмотрели все пространство за забором, но ни кого не нашли. Голубева отправили в госпиталь, а капитан Колосков после этого обошел, все посты на некоторых останавливали лишь, когда он подходил вплотную к посту, это его убедило, что посты не охраняются.

— Вам что жить надоело? — не унимался Романенко.

— Подумайте о своих товарищах, или наплевать на все?

— Ну че ж вы языки в жопы втянули, я не слышу, — уже спокойно говорил старший лейтенант, он вытащил гранату и подошел к первому стоявшему в строю. Гранатой в кулаке, он ткнул бойца в грудь и спросил: — ну кому жить надоело? Вперед, вот граната, — он подошел к другому солдату и тоже ударил его в грудь.

— Ну что же ты молчишь, — спросил Романенко бойца, — тот опустил голову и смотрел себе под ноги. — Может, стесняешься, так мы отойдем, а? Ну, хочешь.

— Нет, — промямлил боец.

— Может ты, — перешел к другому солдату Романенко.

— Не бойся, напишу в рапорте, мол, погиб смертью храбрых, достоин ордена и звания героя, бумага все стерпит, — стукнул ему в грудь гранатой старший лейтенант.

— Я не хочу, — последовал ответ.

— Ага, вот у нас кто крутой, — ехидно сказал Романенко, увидев на

следующем кожаную куртку. Это был парень с поста расположенного в гараже, где он эту куртку и нашел. — Романенко въехал ему в челюсть, солдат упал на своего товарища, стоявшего за ним, но тот подхватил его.

— Чтоб я не видел больше этого говна, — отчеканил Романенко.

— Так если с этого дня, если я подхожу к посту незамеченным я сам брошу туда гранату — подвел итог Романенко.

— Всё, пошли все на хуй.

Прошло еще несколько похожих друг на друга сырых, грязных, пасмурных дней. По ночам все та же