только он назвал ее другое имя.
Джеральд. Ну, хорошо. Я знал ее. И оставим этот разговор.
Шейла. Мы не можем оставить его.
Джеральд (приближаясь к ней). Но, пожалуйста, дорогая…
Шейла. Нет, не уговаривай меня. Ты ведь не просто знал ее — ты знал ее очень близко. Иначе ты вряд ли бы имел такой виноватый вид. Когда же ты с ней познакомился?
Джеральд не отвечает.
После того как она ушла от Милворда, сменила имя и — как это он сказал? — повела жизнь иного рода? Ты встречался с ней весной и летом прошлого года, когда почти перестал видеться со мной и уверял, что страшно занят? Ведь так это было?
Джеральд не отвечает и только смотрит на нее.
Ну конечно, так.
Джеральд. Прости меня, Шейла. Но с этим давно покончено, еще прошлым летом. В последний раз я видел ее по крайней мере полгода назад. И к истории с самоубийством я совершенно непричастен.
Шейла. Полчаса назад я тоже считала себя непричастной.
Джеральд. Ты действительно непричастна. Ни ты, ни я не имеем к самоубийству никакого отношения. Поэтому, ради всего святого, ничего не говори инспектору.
Шейла. О тебе и той девушке?
Джеральд. Да. Мы можем утаить это от него.
Шейла (разражается несколько истерическим смехом). Вот глупец! Да ведь он знает. Ну конечно же, знает. И мне даже подумать страшно, как много еще ему известно такого, чего мы пока не знаем. Вот увидишь. Вот увидишь. (Бросает на него почти торжествующий взгляд.)
У Джеральда совсем подавленный вид. Дверь медленно открывается, и на пороге появляется инспектор, который смотрит на них пристально и испытующе.
Инспектор. Ну что?
Занавес
При поднятии занавеса та же декорация и та же мизансцена, что в конце первого действия.
Инспектор несколько мгновений стоит в дверях, глядя на Шейлу и Джеральда. Затем проходит вперед, оставив дверь позади себя открытой.
Инспектор (Джеральду). Ну что?
Шейла (с истерическим смехом, Джеральду). Вот видишь? Что я тебе говорила?
Инспектор. Что вы ему говорили?
Джеральд (напряженно). Инспектор, по-моему, следовало бы избавить мисс Берлинг от дальнейших расспросов. Ей больше нечего вам сообщить. Сегодня у нее был длинный, полный волнений и утомительный день — вы же знаете, что мы праздновали нашу помолвку, — и теперь она явно перевозбуждена и больше не в состоянии выдержать это. Вы же слышали ее.
Шейла. Он хочет сказать, что я сейчас близка к истерике.
Инспектор. Это действительно так?
Шейла. Похоже.
Инспектор. Хорошо, я не стану задерживать вас здесь. К вам у меня больше нет вопросов.
Шейла. Но вы еще не кончили задавать вопросы?
Инспектор. Нет.
Шейла (Джеральду). Видишь? (Инспектору.) Тогда я остаюсь!
Джеральд. Ну зачем тебе это? Только наслушаешься разных неприятных и огорчительных вещей.
Инспектор. А вы полагаете, что молодых женщин нужно ограждать от всего неприятного и огорчительного?
Джеральд. По возможности — да.
Инспектор. Однако нам с вами известна одна молодая женщина, которую не оградили от этого, верно?
Джеральд. Получил-таки я щелчок, сам напросился.
Шейла. Смотри, Джеральд, не напросись еще на что-нибудь.
Джеральд. Я ведь только хотел сказать: к чему оставаться, если тебе станет от этого худо.
