было убито у моста через канал и вокруг гарнизонного клуба… Числа 14–15 июля мимо нас с песнями прошел отряд немецких солдат, человек 50. Когда они поравнялись с воротами, в середине их строя неожиданно раздался взрыв, и все заволокло дымом. Оказывается, это один наш боец еще сидел в разрушенной башне над воротами. Он сбросил связку гранат на немцев, убив человек 10 и многих тяжело ранив, а затем прыгнул с башни вниз и разбился насмерть».
В Восточном форту вела партизанскую войну «кочующая» группа майора П.М. Гаврилова из двадцати человек. Днем они уходили в подземелья, а по ночам поднимались наверх и открывали огонь по противнику, как только он оказывался в зоне досягаемости. «Обнаружить нашу боевую группу было довольно трудно, — вспоминал П.М. Гаврилов, — так как все время то тут, то там раздавались пулеметные очереди, треск винтовочных выстрелов уцелевших защитников крепости. Крепость жила, крепость не сдавалась. Однако нам приходилось очень худо: иссякли и без того скудные запасы продовольствия. Мы ограничили себя 100 граммами сухарей в день. Так прошло десять дней. Мы не теряли надежды прорваться на северо-восток от Бреста к Беловежской Пуще. Но 12 июля стычка с забредшими в наше расположение вражескими пулеметчиками выдала нас. Гитлеровцы немедленно подняли тревогу, обложили форт, пошли в атаку. В этом неравном бою погибло девять наших товарищей». Когда от группы в живых осталось трое, они покинули форт. Майор Гаврилов укрылся в капонире за внешним валом между Северными и Северо- Западными воротами, где, питаясь комбикормом из близлежащей конюшни, провел десять суток в ожидании, что немцы снимут блокаду крепости. На 32-й день войны майор дал свой последний бой и, тяжелораненый, оказался в плену. Старший ординатор окружного госпиталя Ю.В. Петров попал в плен в районе Кобрина и через несколько дней оказался в должности начальника хирургического отделения лагерного лазарета: «Гаврилова доставили на носилках. От длительного голодания и ранений он настолько ослаб, что с трудом мог повернуться на бок. Я даже сейчас не могу себе представить, как нам удалось спасти его. Лицо этого человек заросло бородой, кожа покрылась грязью и копотью. Он был весь изранен, окровавленные тряпки, обрывки белья присохли к ранам, весь его внешний вид производил ужасное впечатление. И ко всему у него была еще тяжелая дистрофия. О стойкости духа майора Гаврилова и о его боевых подвигах нам рассказывали немецкие офицеры».
И после 20-х чисел июля в крепости продолжали сражаться советские воины. Последние дни борьбы овеяны легендами. К этим дням относятся надписи, оставленные защитниками крепости на ее стенах: «Умрем, но из крепости не уйдем», «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20.VII.41 г.».
Генерал Вальтер фон Унру, назначенный комендантом Бреста 30 июля, принимая дела, вынужден был от-метать и доставшиеся в наследство проблемы с крепостью, и необходимость проводить новую зачистку: «В общем-то, это — пустынные груды развалин, дымившиеся и зловонные, где все еще велся ружейно-пулеметный огонь от оставшихся советских солдат».
Местные жители рассказывали, что до первых чисел августа из крепости слышалась стрельба, и немцы привозили оттуда в город своих раненых офицеров и солдат.
Старшина А.И. Дурасов, работавший вместе с другими военнопленными и евреями в брестском госпитале, поведал историю о том, как в апреле 1942 г. его напарника Залмана Ставского увез на легковой машине в крепость немецкий офицер. Бывшего скрипача ресторана «Брест» доставили к полуразрушенному подземелью в районе казарм 333-го стрелкового полка, вход в которое оцепил взвод автоматчиков. Офицер объяснил, что там укрывается вооруженный русский, и приказал музыканту спуститься туда и уговорить бойца выйти наверх и сдаться. Под землей Ставский обнаружил человека, который уже истратил все боеприпасы и, мучимый длительным голодом, согласился выйти из своего убежища. Скрипач помог ему выбраться наверх: «Это был заросший щетиной человек, в истлевшем обмундировании, в телогрейке, без фуражки, худой, выше среднего роста, русые волосы развевались на ветру; возраст его определить было трудно. На вопрос офицера, есть ли там еще кто-нибудь, незнакомец ответил: «Я один. И вышел, чтобы увидеть то, во что я крепко верил и верю сейчас — в ваше бессилие». Сказав это, он медленно опустился на груду кирпича. По приказанию офицера перед ним положили печенье и раскрыли коробку консервов. Но он ни к чему не прикоснулся. Тогда офицер повернулся к солдатам и сказал: «Вот смотрите, как нужно защищать свою землю. Этот герой — солдат, у которого и смерть, и голод, и лишения не сломили воли. Это подвиг».
Этот эпизод писатель Борис Васильев положил в основу своего романа «В списках не значился», герой которого выразил главную мысль: «Крепость не пала: она просто истекла кровью». Оборона Брестской крепости — в отличие от мифического подвига «28 панфиловцев» — реальный пример воинской доблести. Это признал и противник.
Генерал в боевом донесении сообщал: «Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво. Они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению». Ему вторил П. Карель: «Упорство и верность присяге защитников Бреста произвели глубочайшее впечатление на немецких солдат. Военная история знает немного столь же героического презрения к смерти. Когда генерал-полковник Гудериан получил рапорты об операции, он сказал офицеру связи главного командования при его танковой группе, майору фон Белову: «Эти люди заслуживают величайшего восхищения»… То, как они сражались, их упорство, верность долгу, их храбрость перед лицом безнадежности — все это было характерным для морального состояния и сил сопротивления советского солдата. Немецкие дивизии должны были столкнуться с многочисленными такими примерами».
Только за первые девять дней боев защитники крепости вывели из строя более 1500 солдат и офицеров 45-й пехотной дивизии, что составило свыше 5 процентов всех потерь вермахта на Восточном фронте. В эту цифру не входят потери придаваемых в распоряжение генерала Шлиппера частей усиления. В Бресте 1 июля 1941 г. 45-я пехотная дивизия заложила свое первое в Восточном походе кладбище, на котором было похоронено 482 солдата и офицера.
Генеральный штаб сухопутных сил потребовал от фельдмаршала фон Бока разобраться в причинах задержки войск в Бресте. В ответном докладе командование группы армий «Центр» оправдывало тяжелые потери и длительность боев за крепость трудностью поставленных перед 45-й дивизией задач, недостаточным количеством тяжелой артиллерии, численным превосходством гарнизона и его ожесточенным сопротивлением. В этом документе кирпичные казармы николаевской эпохи назывались «крупным опорным пунктом, оборудованным по последнему слову техники», а два советских полка превратились в две дивизии. Сообщалось, что личный состав австрийской дивизии «действовал храбро и упорно», в одной лишь Цитадели было взято в плен около 6000 человек. Сюда, несомненно, были включены медперсонал и пациенты окружного госпиталя, приписники и семьи комсостава. «Кроме того, — добавил генерал Шлиппер, — число жертв русских огромно». По примерным подсчетам, в крепости погибли около трех тысяч командиров и бойцов Красной Армии.
26 августа 1941 г. во время поездки на Восточный фронт Брестскую крепость посетили Гитлер, Геринг, Риббентроп, фельдмаршал Кессельринг, а также «личный гость фюрера» Бенито Муссолини и начальник итальянского Генштаба генерал Уго Кавальеро. Фюреру демонстрировали свезенную в крепость трофейную технику. Исполнявший обязанности гида генерал Клюге рассказывал историю крепости, отмечал важное ее значение и на макете освещал подробности штурма.
