Субадар Индъдни вздохнул, повернулся и вышел так же тихо, как и вошел. Он отправился во Вторую комнату для допросов. Все в ней было точно таким же, как и в Первой комнате, за исключением того, что тихие голоса звучали по-отечески, а в пластиковой утробе был другой обитатель — Гретхен Нунн.

— Мы любим тебя, детка.

— Весь мир тебя любит.

— Как тебе хорошо, как тепло, как безопасно!

— Вот ты нам все и расскажешь.

— Можешь все рассказать папочке.

— Ты ведь знаешь, мы любим игрушки.

— И они нас любят.

— Так что ты пыталась сделать в той игрушечной лавке?

— Что, тащатся теперь от какой-то новой дури, а мы не знаем?

— Скажи нам, детка.

— Расскажи папочке.

— Ты себя дурно вела в музее.

— Папочка тебе тысячу раз наказывал не трогать то, что не твое.

— Так зачем ты это сделала?

— Малышка, ты знаешь, что у тебя расцветка, ко­торая не годится для татуировки.

— Ну, так что тебе было нужно? Тот мужик — тол­кач?

— Ты же знаешь, что бесполезно пытаться завести плакат.

— Да ему это и не надо.

— Так зачем стараться?

— А может быть, ты подавала тайный знак неизве­стному лицу... или лицам?

— Скажи папочке.

— С чего ты взяла, что способна спеть главную партию в той опере?

— Или у тебя зуб на Армию Оледенения?

— Ты же знаешь наверняка, что нам нужно чем больше духов — тем лучше?

— Так зачем перекрывать их источник?

— Или у тебя зуб на «ффф»? Скажи, почему?

— Какая у нас девочка славная, какая умница — разукрасила к Рождеству всю площадку для запуска ракет!

— Только вот рождественские цвета больше не красное с зеленым.

— Теперь принято черное с белым. Что ты имеешь против черного цвета?

— Ты сама черная? Ты этого стыдишься?

— Почему ты не дала этому чудику нагнать себя в супермаркете?

— Раньше-то ты ему все давала.

— А почему не в этот раз? Скажи нам.

— Скажи папочке.

— Скажи, что ты имеешь против звездных сапфи­ров?

— Ты что, вообще ненавидишь звезды?

— Или это тайный код?

— А где ты выучила эту похабель на латыни?

— Или это снова код?

— Скажи нам, детка.

— Скажи папочке.

— Скажи нам.

Никакого отклика от Гретхен Нунн.

Субадар Индъдни вздохнул опять, повернулся, вы­шел и направился в свой кабинет в здании участка.

Нельзя сказать, чтобы для высокопоставленного чиновника это был обычный кабинет. Индъдни удалял­ ся от горячечного безумия Гили в чистоту Японии: на­тертые полы из тиковых досок, ничем не закрытые; не­броские шторы; удобная, не бросающаяся в глаза ме­бель черного дерева. Никаких столов для заседаний — в центре комнаты выложенное черепицей углубление для жаровни. По краям и рассаживались приглашенные

Индъдни на совещания и он сам — свесив ноги навстре­чу приветливому теплу. Ничего удивительного, что со­трудники субадара обожали даже разносы в кабинете начальника.

Самым, наверное, примечательным объектом во всей этой японской фиговине был тот, что возвышался на фоне задрапированных окон: полутораметровый ствол кедра, обветренный, сучковатый и узловатый. Его поверхность, гладкая, как слоновая кость, так и притя­гивала к себе. Даже Индъдни не мог удержаться, чтобы не гладить его, чем он сейчас и занимался.

Наконец он заговорил:

— Итак, будьте любезны? Отзываются или?

В кабинете никого не было, но бесплотный голос ответил:

— Никакого отклика, хозяин.

— Даже обычных отрицаний?

— Нет, хозяин.

— А что есть и есть ли что-то?

— Ничего, хозяин. Полнейший вакуум. Оба, похо­же, в отключке.

— Весьма удивительно. Вы придерживались стан­дартной процедуры при допросе?

— Мы не ограничились только этим, субадар. Мы опробовали все новшества, какие смогли придумать.

— И все тот же провал, отрицательное ничто?

— Мне очень жаль, хозяин.

— Нет, не сожалейте, нет. Весьма интересно, весь­ма привлекательно — это дополнит головоломную за­гадку чудовищного Сторукого. Любезно оденьте... Что это? Смех?

— Извините, хозяин. Я просто вспомнил, в каком виде они объявились здесь, в участке.

— А, да. Согласен. Весьма неожиданное и занима­тельное пришествие. Для некоторых. Так. Любезно оденьте их, приведите в сознание происходящего и до­ставьте ко мне.

Блэз и Гретхен довольно твердо держались на ногах, входя в кабинет Индъдни, но бодренькими их никто бы не назвал. В них проглядывало смятение людей, при-

шедших в себя в чужой обстановке без малейшего представления о том, кто, что, когда, где, почему.

— Мои приветствия, — встретил их Индъдни. — Хорошую вы задали гонку злому шерифу по лесам гос­ подина Шервуда[56]. Очень мило от вас набраться времени заглянуть ко мне в крайнем конце.

Они тупо уставились на него.

Индъдни указал на углубление с жаровней.

— Не присесть ли нам и пообщаться согретым?

— Послушайте... — начал было Шима.

— Или предпочитаете подкрепиться прежде? У вас был такой вечер, полный хлопот.

— Послушайте... — снова начал Шима, но тут вме­шалась Гретхен.

— Хлопотный вечер, субадар? Но ведь еще не ве­чер? Сейчас не позднее пяти-шести часов, верно?

— Вы так полагаете, мадам?

— Не сомневаюсь.

— Вы так представляете себе положение дел?

— Разумеется.

— Послушайте, — в третий раз начал Шима. — Я хочу знать, какого дьявола мы делаем в участке и как мы сюда угодили из моей лаборатории. Это что, очередные ваши штучки?