— По паспорту прометия.

— Ах да, радиоактивная соль в тех костях, которые произошли от... вашего «заказного» оружия? — Прежде чем Гретхен отреагировала на иронию, субадар повер­нулся к Шиме. — Моих экспертов ваш впечатлил про­фессионализм, доктор. — Никогда еще его мягкость не скрывала, кажется, такой угрозы.

— Если хотите, то вот вам еще, — подавленно ска­зал Шима. — Это ¹⁴⁵РтгОз с периодом полураспада в тридцать лет.

— Благодарю, — поклонился, улыбаясь, Индъдни и снова повернулся к Гретхен. — От меня потребно со­действовать вашему предприятию, такому зыбкому?

— Нет, всего лишь дать ваше hukm.

— Это будет опасно?

— Не исключено.

— Для кого?

— Только для нас. Больше ни для кого.

— Тогда зачем постижно проникать тайный этот Фазма-мир из ваших грез, госпожа Нунн? Вы на что надеетесь, проволочки эти зачем?

— Так вы мне не верите, субадар?

— Мне очень жаль, но уверенно ответить могу —

нет.

— Тогда вы не поверите и тому, в чем я твердо убеждена: именно там живет Голем-Сторукий.

'4 !>' ' t V ¦ ¦ ¦¦. г- !>. , , ¦ **r'.> л» Г.

Глава 12

Гретхен с нежной насмешкой поглядела на остол­беневшее пустое место.

— Нечего тебе у меня делать, — сказала она. — Отведу-ка я тебя обратно в твою стекляшку. Там ты скорее оклемаешься.

— Le pauvre petit, — пробормотал Шива.

— Возможно, но сейчас, мальчик мой, придется уп­равляться самому. Мы влезли во что-то грандиозное. Так что давай, пошли.

Когда они добрались до пентхауза, Гретхен раздела Шиму и втолкнула в облицованную зеркалами римскую ванную. Воду она напустила такую горячую, как только можно было вытерпеть.

— С комплиментами оу всей мощи «ФФФ», — за­метила она. — Клево-здорово, когда тебя тетешкает вся элита.

— И ты залезай, а?

— Сейчас не до баловства. Сейчас я тебя ошарашу кофе с коньяком по собственному рецепту — да мне бы за него Нобелевскую премию дали, открой я только сек­рет состава!

— После того, чем накормил меня Индъдни, мне в горло ничего не полезет.

— Подожди, пока я тебе преподнесу свою версию Голема, — ты пожалеешь, что не в дурке с маньяками- хрониками.

— Куда меня еще пугать!

— Просто хочу тебя подготовить. Мокни. Балдей. Расслабляйся. Скоро вернусь.

Когда она вернулась с подкреплением на блюдечке, то поняла, что ему уже лучше, — он сел в ванне, при­крывшись полотенцем. Шима, который вел себя без ма­лейшего стыда в постели, встав с нее, сразу делался застенчивым.

«Французы, японцы, ирландцы кровь, — думала Гретхен, — все они помешались на этом Евином фиго­ вом листочке. Забавно, что в старушке Библии ни слова о лифчике». Вслух же она сказала:

— Выпей это.

— Твой секретный состав?

— Остерегайтесь подделок.

— Я погибну для работы.

— Ни в какую лабораторию ничего нюхать не пой­дешь. Я тоже сегодня не работаю. Нам нужно управить­ся с чертэнает каким клубком.

Она присела на крышку унитаза, лицом к нему.

— Ты меня слушаешь?

Он кивнул, отхлебывая из чашки.

— И можешь понять? Нужно пораскинуть мозга­ми — такая выходит смесь из Фрейда и фактов.

— Я о старике что-то слыхал.

— А помнишь, я сказала субадару, что ключ к за­гадке Сторукого-Голема находится в первичном состо­ янии психики?

— Да. Только ничего не понял.

— Он так плавно это спустил на тормозах, что, ка­жется, тоже ничего не понял. Так слушай, Блэз, это один из краеугольных камней учения Фрейда. Он на­звал это Пси-системой, или, вкратце, П-системой.

— Пси? Экстрасенсорное восприятие, хочешь ска­зать?

— Нет, жулики в двадцатом веке взяли себе Пси и обозначили им экстрасенсорное восприятие. Они, ве­роятно, и не слышали об определениях папы Фрейда. Короче, старик утверждал, что П-система, первичные состояния психики, является определяющей для любо­го человеческого существа и направлена только на одно — высвобождение возбуждения.

— Гос-с-с-доди!

— Именно.

— А не объяснишь поподробней?

— Хорошо, слушай. Все мы обладаем половой воз­будимостью — либидо. Это П-система, которая служит источником всякого творчества: литературы, любви, искусства, чего угодно.

— Наука?

— Конечно, наука тоже. Это динамо вырабатывает всю наполняющую нас энергию, которая направляется на соединение и укрупнение каких-то проявлений жиз­ни. Так психдоктор разъясняет процесс творения. Мальчик встретил девочку — они соединились и созда­ли любовь и семью. Ученый, например ты, соединяет химикалии и создает духи. Я соединяю факты и создаю решение проблемы. Все это — либидо, психическая энергия в действии. А теперь врубайся, парень: дамы- пчелки направляют свои потоки энергии в одно русло, соединяют все либидо улья и создают большое целое — Голема¹⁰⁰.

— Как это?

— Как! Ну... представь себе... Да, вот хотя бы — кондитерский шприц для крема. Ты смешиваешь все продукты, взбиваешь, варишь, закладываешь в шприц и давишь. Крем выходит из насадки. Так и перемешай либидо дам, взбей, приготовь, перенеси в шприц сата­нинского обряда и надави. Выходит Голем.

— Но я же... Послушай, а Голем — настоящий или только тень, проекция?

— А что такое настоящий? Если в лесу падает дере­во и никто это не слышит, то звук падения будет насто­ящим? Другими словами, обязательно ли стороннее восприятие для объективного существования?

— Ни сном, ни духом...

— И никто не знает.

— Но слушай, Гретхен, раз Голем смог совершать свои жуткие нападения, то он настоящий. Только он все время другой. Значит, он ненастоящий.

— Верно — если пользоваться нашей терминоло­гией.

— Но что же он?

— И то, и другое — псевдожизнь. Адам на втором часу творения — бесформенный и без души. Нам нужен

новый словарь, чтобы дать ему имя. Он, как Протей, может принять любой облик, какой захочет.

— А что заставляет его захотеть принять то или иное обличье?

— Ага! Наконец-то добрались! Вот теперь мы при­шли к самой доподлинной сути — придется заняться личностями и лицами. Ты знаешь разницу?

— Наверное, да. Личность — это то, что ты есть внутри. А лицо — как тебя воспринимают другие.