сразу отвалился, из-под него выпала круглая металлическая пластинка и покатилась, звеня и подпрыгивая.

Дежурный офицер поднял ее, взглянул на тисненую надпись и сразу же встал.

– Куда вас доставить? – спросил он.

«Пленный» сунул нож в голенище, вложил в кобуру парабеллум, запихнул в карман свои бутерброды.

– Немедленно позвоните, – сказал он, – в штаб фронта. Для начала – дежурному.

– Есть! В какой форме прикажете доложить о вашем прибытии?

«Пленный» не спеша раскурил сигарету и, улыбнувшись, ответил:

– Доложите так: с той стороны притопала пара сапог.

– И все?

– Все…

Контр-адмирал не помнит, сколько он спал. Сон был тяжелый, как удушье. Все время почему-то снилась карта, пересеченная карандашной чертой курса, который вел прямо на минное поле. Хотелось позвать штурмана, сказать, что курс гибельный, но… тело куда-то плыло, покачивалось, в ушах стоял плеск воды, потом вдруг бешено загрохотали колокола громкого боя…

Игнат Тимофеевич вскочил с постели, механически – по нажитой привычке – стал искать сапоги, чтобы бежать на мостик. Но вместо тяжелых штормовых голенищ нащупал мягкие домашние шлепанцы, и звонили совсем не колокола.

Он встал, накинул шинель, прошел в прихожую:

– Кто?

– Рассыльный, товарищ контр-адмирал… Приказано передать на словах, что катер ждет у восьмого пирса в губе Ваенга.

– Добро, можете идти.

И, закрыв за матросом дверь, Сайманов стал быстро одеваться.

…Было время ночного отлива – берег обнажал черные костлявые камни, полоса прибоя лохматилась ворохами морской капусты. Катер раскачивался где-то далеко внизу, и его мачта вычерчивала круги почти на уровне пирса. Цепляясь за обледенелые сходни, Игнат Тимофеевич спустился на палубу катера, где его ловко подхватил старшина.

– Можно заводить моторы, – разрешил контр-адмирал и сразу прошел под капот.

Взяв кружку, привязанную цепочкой к медному лагуну, он напился тепловатой, пахнущей хлором воды, мельком взглянул на себя в бортовое зеркало. Усталость последних бессонных ночей, проведенных за разработкой оперативных планов, конечно, должна была сказаться. И сказалась: глаза покраснели, кожа на лице стала какой-то серой, щеки ввалились глубже…

– Черт возьми, непорядок! – сказал Сайманов, и катерный рулевой невольно вздрогнул: он стоял за штурвалом, спиной к контр-адмиралу, а на спине у него как раз вылезла вата из дырки.

– Не успел зашить, товарищ контр-адмирал.

– Чего это?

– Да вот… ящики грузили, порвал нечаянно…

Рулевой замолчал. Сайманов, заметив прореху на спине матроса, внушительно заметил:

– Матрос должен сам следить за собой. Жен на флоте нету.

– Так точно, товарищ контр-адмирал!.. Нету!

Слегка улыбнувшись, Игнат Тимофеевич запахнул шинель, присел на дощатый диванчик. В моторном отсеке дробно затарахтел дизель, и стало видно, как под решетчатым настилом завращался гребной вал. По выпуклому окну рубки с прищелкиванием заелозила щетка «дворника», старательно вылизывая стекло от инея и брызг.

Рулевой, заранее кладя руль на борт, чтобы отойти от пирса, облегченно вздохнул:

– Ну, пошли!..

Старшина шагнул к рулевому, лениво ковырнул пальцем в дырке на его спине.

– Эва, – буркнул он, – на вас не напасешься, небось казенное, чего жалеть-то!..

– Старшина, не мешайте рулевому вести катер.

– Есть не мешать!..

Пролив скоро кончился, впереди распахивался простор взбаламученной ветром воды. Катер сильно тряхнуло, кружку сбросило с подноса – она закачалась на цепочке.

– Прибавить оборотов, – сказал Сайманов, ловя кружку.

Гребной вал, сотрясая решетку настила, загудел под ногами глухо и протяжно. Старшина осторожно присел напротив Сайманова; было видно, что он хочет что-то спросить, но стесняется.

– Ну, – сказал Игнат Тимофеевич. – Что?

– Да вот, товарищ контр-адмирал, позвольте задать один вопрос… Скоро ли у нас егеря гнать будут… Вот, пожалуй, и все. Простите, что побеспокоил…

– Скоро, товарищ, скоро! – сказал контр-адмирал. – Вот только страну Суоми надо из войны выбить. Кировскую железную дорогу освободить полностью, а потом и в Лапландии наступать можно…

Надвинув на нос щеголеватую мичманку, старшина неопределенно, скорее из уважения, согласился:

– Это, конечно, так…

Катер резко положило на борт. С минуту он шел накренившись, лохматая пена смачно хлестала по стеклам. Держась за вделанный в переборку поручень, контр-адмирал добавил:

– А ты не спрашивай! Будет нужно – тебе скажут…

Катер, сбросив с палубы тяжелую воду, выпрямился. Всматриваясь в набегающую тьму ночи, рулевой доложил:

– Подходим к берегу. Прикажете вставать к третьему пирсу?

– Да, к третьему!..

И старшина, перекинув на подбородок ремешок своей мичманки, поднялся на палубу готовить швартовы…

Когда контр-адмирал прибыл в штаб, ему сказали:

– С той стороны явился лейтенант Ярцев. Он имеет важные сведения…

– Добро! – ответил Сайманов, проходя в свой кабинет.

Ярцев дремал в глубоком кресле, облокотившись на край стола.

– Простите, – извинился он, вставая, – я не спал двое суток.

Игнат Тимофеевич крепко пожал ему руку:

– Поздравляю с возвращением. С голландскими документами все обошлось благополучно?

– Так точно. Ни сам комендант Лиинахамари капитан Френк, ни владелица Парккина-отеля фрау Зильберт, у которой я остановился, ни к чему не могли придраться.

– Итак, – сказал Сайманов, усаживаясь за стол, – самое главное?..

Ярцев достал из кармана бутерброды, ножом снял с них толстый слой маргарина, под которым скрывались тонкие пергаментные листки, сплошь усеянные многочисленными пометками.

Контр-адмирал поднес их к абажуру настольной лампы, – на промасленной бумаге четко проступили очертания Печенгского залива.

– Рассказывайте, – разрешил Игнат Тимофеевич, и лейтенант, слегка покачнувшись от усталости, шагнул к карте.

– Петсамо-воуно-фиорд, – произнес он, показывая залив, в который узкой змейкой втягивалась с юга река Печенга. – Гитлеровцы сейчас торопливо укрепляют его побережье. Очевидно, они извлекли должный урок из матросских десантов на причалы Новороссийска и боятся повторения подобных операций в Заполярье… Считая невозможным применение танков в горах, генерал Дитм отдал приказ вкопать их в землю по обоим берегам фиорда. На входных мысах, обозначенных на немецких картах по-фински, – Нуурмиенисетти и Нуурониеми…

– Романов мыс и Палтусово Перо, – мимоходом заметил Сайманов. – Ну, дальше…

– На этих входных мысах, – продолжал Ярцев, – немцы усилили батареи, добавив к ним еще несколько орудий, дополнительно поставили прожекторные платформы. Но основную угрозу представляет, как и