людьми военными. Приказы не обсуждаются, а выполняются — непреложная армейская истина. Приказали в Африку? Значит, полетим туда и постараемся выполнить все максимально в соответствии с приказом.

Только вот это неожиданное и необъяснимое продление командировки… Генерал Куропаткин, несомненно, что-то знал об истинном смысле пребывания группы в Анголе. Но сообщать Миронову не захотел, только намекнул. «Когда там все решится, тогда и полетите»… Хрена ли Евгению такие намеки?! Любят темнить в Москве, ох, и любят! Вот даже не сказали, с какой целью группу посылают в Анголу! На месте все пришлось узнавать!

Или же это сам Куропаткин решил занять «мироновцев» чем-нибудь, чтобы дурью не маялись от безделья? И такое не исключается! Когда операция по освобождению пленников закончилась неудачей (не по вине освобождавших!), группу бросили сначала в Лубанго, где ей применения не нашлось, а затем сюда, в более курортные условия. И не вина начальства, что унитовцам как раз вздумалось пополнить свои продуктовые запасы. Не будь этого нападения, люди Миронова охраняли бы отель «Президент», а в свободное время нежились на этом вот пляже и наперебой ухаживали за симпатичной переводчицей, еще не сдвинувшейся от испуга. Опять же, неизвестно сколько бы это продолжалось.

В своих размышлениях Евгений построил два предположения о дальнейшей судьбе группы. Первое: в Москве идет какая-то подпольная борьба, и его вместе с людьми берегут как скрытый резерв на случай обострения ситуации. И второе: на территории Анголы готовится секретная операция, в которой «мироновцам» отводится ответственная, если не главная роль. Поэтому сюда их загнали пораньше, чтобы смогли акклиматизироваться и познакомиться с местными условиями. Придет время, поступит приказ и все прояснится.

Вывод: ни в первом, ни во втором варианте не стоит суетиться и нервничать. Ждать, наслаждаться отдыхом, осторожно влезать в ситуации, подобные вчерашней, с честью из них выходить. Конечно, сказано: каждый солдат должен знать свой маневр. Но также и сказано: кто умножает знания, тот умножает печали. Пусть, в конце концов, у начальства голова болит от размышлений, как использовать группу Миронова с наибольшей эффективностью! Он же со своими бойцами станет предаваться, насколько это возможно, неожиданному отдыху на берегу Атлантического океана и страдать от того, что не может хотя бы на пару деньков вытащить сюда Наташку. Вот бы порадовалась!

— Эухенио! — прервал его мысли Тибурон. — Пора, наверное, в отель. У нас там еще виски есть.

— Правильно, — согласился Евгений. — После купания очень кстати будет.

К вечеру немного посвежело, и это было очень приятно после томящей дневной жары. Они возвращались с пляжа и смотрели на город, отвоеванный ими у бандитов. Воспоминание о великолепной победе тоже грело сердце. Короче, в мире и в душе царили покой и гармония. Евгений загнал свои воспоминания и раздумья о будущем поглубже и старался о них не думать. Сейчас он жил одним днем. Так было проще и спокойнее. Наташка, узнав о таком его настроении, непременно стала бы шипеть и вежливо ругать за конформизм и обывательщину. Ну и пусть ее! Сейчас он был в гармонии с собой и окружающим миром. Хотелось жить, и жить долго и счастливо.

Ужин назначенные кошевары уже приготовили. Более того, они ухитрились-таки обменять часть фасоли и сахара, добытых у местного комиссара, на нескольких кур и подали на стол традиционного кубинского «цыпленка с рисом». Да еще пообещали в ближайшее время расстараться на нескольких молочных поросят. Жизнь маленького гарнизона налаживалась.

Несмотря на разгром унитовской банды, караульную службу никто не отменял, посты на въездах в город остались и бдительно несли службу. Кто их, этих унитовцев знает! Может, не вся банда в город приходила. А оставшиеся в лесу все так же хотят есть. Вот и придут на аппетитный запах жареной курятины.

И Миронов, и Тибурон в этом сильно сомневались, но чем черт не шутит, когда Бог спит! Опять же, береженого Бог бережет. Что в переводе значит: Бог Богом, а караульная служба нужна всегда.

Ночь прошла спокойно, а наутро прилетел вертолет — забирать вещи, оставленные советскими специалистами при эвакуации. Номера, в которых специалисты ранее жили, Евгений велел опечатать. Но, поскольку никакой печати у него не имелось в принципе, двери номеров просто заклеили полосками бумаги, на которых Миронов поставил свою подпись. Он и так был уверен в своих и кубинских ребятах, но порядок есть порядок. К тому же, как он правильно предполагал, имущество недолго будет оставаться бесхозным, хозяева вскоре предъявят на него права. А тут — прошу, все опечатано и под охраной! Высказывайте благодарности!

Размечтался. С вертолетом главного военного советника прибыли тот самый замполит местной советской колонии, который бежал в обнимку с двумя «шарпами», еще один специалист и переводчица, в трезвом виде оказавшаяся очень милой девушкой. Лицо у замполита, вопреки обещаниям остальных членов колонии, не выглядело разбитым. Сумел, видимо, убедить народ, что действовал он исключительно в интересах Советского Союза и его коммунистической партии. Более того, дядечка вполне оправился от пережитых волнений и держался как генерал, прибывший в подчиненную ему воинскую часть. То есть он явно ожидал торжественной встречи, полного повиновения, а в конце инспекции — праздничного обеда с большим количеством хорошего, следовательно, дорого спиртного. Фамилия его была Федулов.

Ну, с обедом и спиртным Евгений еще мог бы ему поспособствовать, но вот спесь эту псевдогенеральскую сносить не желал. Тем более, что, когда вскрыли опечатанные двери, замполит тут же взялся предъявлять претензии. Для начала спросил подозрительно:

— Тут точно никого постороннего не было?

Его заверили, что точно.

— А почему тогда вещи в таком беспорядке? В них что, рылись?

Ему спокойно объяснили, что происходил бой, никому дела не было до драгоценных вещей. Все убегали в панике, спасая свою жизнь, бросая вещи, как попало. Потому и беспорядок.

Тогда замполит обратился напрямую к Миронову и Тибурону.

— Попрошу осмотреть рюкзаки ваших солдат!

— Это зачем? — не понял Евгений.

— На предмет обнаружения посторонних предметов!

— Каких еще предметов?

— Не принадлежащих им лично!

Евгений почувствовал, что лицо его наливается краской гнева.

— Так вы что, предлагаете устроить обыск наших солдат?

— Ну, да, — несколько замялся Федулов.

— Что, и мои с капитаном вещи будем проверять? — закипая, спросил Миронов.

— Не-ет! Ну что вы! — сделал замполит широкий жест рукой, словно отметая саму мысль о мародерстве Миронова и Тибурона. — Как можно? Вы — офицеры! Но вот ваши солдаты…

Евгений еле сдерживал себя.

— Наши солдаты ничем не отличаются от нас. Они так же воюют и рискуют своими жизнями. Защищая, между прочим, ваши жизни. И не доверять им у меня нет никаких оснований.

— А если что-то из личных вещей советских специалистов пропало? — не сдавался Федулов.

— Ничего не могу с этим поделать, — издевательски развел руками Евгений. — На войне, как на войне.

— Я вынужден буду доложить вашему начальству о царящих здесь порядках и попытках самого настоящего мародерства, совершаемого рядовым составом и покрываемого офицерами! — высокомерно промолвил замполит.

Блин, получалось как в том анекдоте: «Вы моего мальчика из проруби вытащили, когда он тонул? У него шапочка была такая полосатая. Где шапочка?».

Несколько подчиненных Миронова и Тибурона стояли рядом, слушая этот абсурдный диалог. Первым не выдержал Леня Шишов. Он подошел к Федулову, вежливо взял его под локоток.

— Простите, можно вас на пару слов? У меня туг кое-какие соображения по поводу вашего имущества… Но это не для посторонних ушей.

Замполит доверчиво склонил к нему голову, и Леня благополучно увел его, заинтересованного, в пустующий номер. Дверь за собой они плотно закрыли.

Евгений отлично знал, что сейчас произойдет, но и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить