– Не думаю, что меня заметили. Я все улажу. Давайте-ка повяжем голову.

Говард снял с меня кепку и быстро наложил мне на голову один слой бинта, а Фредди тем временем вышел из палаты. Когда кепка вернулась на место, он уже стоял у дверей с коляской. Говард впустил его, закрыл дверь и помог мне перебраться в коляску. Потом стянул с кровати одеяло и прикрыл мне колени, подоткнув край под ноги. Фредди положил мне на колени под одеяло ботинки, а Говард сказал:

– Пойдемте. Выгляните, пожалуйста, за дверь, сэр, будьте любезны.

И мы пустились в путь.

Без приключений мы добрались до большого общего туалета рядом с приемным покоем на противоположном от моей палаты конце коридора. Там наконец мои ноги оказались в ботинках. Фредди снова выглянул в коридор и сказал:

– Время утренних посещений в самом разгаре. Я ухожу. Я не стану торопиться, пройдусь до станции Виктория и отправлюсь домой. Вы немного подождите. Потом спускайтесь к машине на Вест-роуд. Мой шофер узнает кепку. – Он протянул Говарду руку. – Хорошая работа, старина, увидимся.

Фредди ушел, а мы остались ждать. Я похлопывал по люгеру для собственного успокоения, Говард наблюдал за коридором, ожидая наплыва посетителей. Через пять минут, которые показались мне вечностью, он сказал:

– Больше народу не прибудет, сэр. Думаю, нам пора идти, пока дежурная сестра не хватилась, что вас нет.

– Хорошо. Я готов.

Он повез меня к ближайшему лифту. Когда дверь открылась, я увидел лицо Мэри Хопсон, смотревшее прямо на меня. К счастью, она не могла меня узнать из-за бинтов. Она отвела глаза и узнала Говарда.

Он заговорил первым:

– Здравствуйте, миледи. Вы разыскали ребенка, которого хотели найти утром?

Хопсон была, похоже, слегка удивлена, но ответила:

– Да, спасибо. Теперь я встречаюсь здесь с подругой. Боюсь, она тоже заблудилась. Я покажу ей, где ребенок, когда она сюда подойдет.

– Приемная прямо, потом налево. Удачи, – сказал Говард, провозя меня мимо нее в уже пустой лифт. Пока закрывалась дверь, я видел, как Мэри Хопсон, шагая по коридору, обернулась и посмотрела нам вслед.

– Говард, не возвращайтесь в больницу, когда я уеду, – сказал я. – Эта особа – одна из тех людей, которые охотятся за мной.

– Не беспокойтесь, мистер Бейкер, я пойду домой. Завтра у меня выходной, и я буду держаться подальше отсюда по меньшей мере до среды. Я оставлю где-нибудь на первом этаже коляску и исчезну. Я гораздо больше беспокоюсь за вас. Теперь идите.

Говард не обманул насчет исчезновения. Стоило мне отвернуться, как он уже пропал.

Шофер Фредди довез меня до маленького здания на Итон-Мьюз-норт и помог пройти через прихожую в маленький кабинет без окон на первом этаже. Он усадил меня за единственным столом в кабинете, принес блокнот и карандаши и сказал, что будет ждать в прихожей. Через час телефон зазвонил: я все это время смотрел на него так пристально, что он сдался. Звонил Фредди, он дал мне указания, как добраться до гостиницы в Челси Он велел подождать до двух часов, потому что хотел чтобы все «убрались с дороги». Уж не знаю, что он имел в виду.

После звонка Фредди я выбрался из кабинета и позвал шофера. Я попросил его привезти мне молока. Эта пища была мне позволена, и я не желал нарушать указания врачей. Шофер не хотел оставлять меня, но я солгал ему, что Фредди разрешил и даже велел ему привезти мне еды. Я сказал, что в любом случае не уйду из кабинета до двух. Я спросил, есть ли у него деньги, и объяснил, что у меня их нет. Пока его не было, я засунул руку в карман брюк и обнаружил, что солгал. Там лежала фунтовая банкнота и четыре пятифунтовые. Мне стало интересно, было ли это взносом Фредди в мое спасение, или лица его ранга носят такие суммы – примерно мою недельную зарплату – на карманные расходы.

К двум часам, когда шофер привез меня по указанному адресу в Челси, я почувствовал настоящую боль. Он понял, что я не смогу идти самостоятельно, поэтому поднялся в номер, который я ему назвал, чтобы проверить, не сможет ли кто-нибудь помочь. Через пару минут к машине подошла Адриана в рыжем парике. Она принесла с собой морфий, сделала мне укол, и мы немного подождали, прежде чем пойти. Они с шофером провели меня через заднюю дверь и в лифт, не столкнувшись с другими постояльцами. К половине третьего я уже лежал на одной из двух кроватей и чувствовал усталость и одновременно облегчение.

Большой сервант был набит перевязочным материалом, бутылочками с лекарствами и консервами. У стены стояли два больших чемодана, в углу на стуле лежали большие пакеты.

Когда шофер ушел, я спросил Адриану, на чье имя снят номер.

– Комната зарегистрирована на мистера и миссис Хэмпден. Мы заплатили вперед за две недели.

– Вы остаетесь со мной? – спросил я.

– Здесь две кровати, а когда буду выходить, то буду надевать парик. Вы же, естественно, выходить не будете. Вам нужна медсестра, Чарли. На самом деле вам нужен врач, но какое-то время его у вас не будет. Здесь есть морфий, бинты и антисептики, хотя с такими лекарствами я еще не работала. Но у меня есть хорошее руководство. Я знаю, какие дозы вам давали в Королевской больнице. Надеюсь, вы в хороших руках. – Она слабо улыбнулась.

– Я в этом уверен, – сказал я. – У вас были неприятности? Как вы думаете, за вами следили? – Я ждал ответа, но не дождался. – В больнице я видел Мэри Хопсон. Она приходила не меньше двух раз, но так и не поняла, где я.

– Боже мой, Чарли! Мне это совсем не нравится. Они превосходят нас в числе. Как определить, следили за мной или нет? Я не знаю, как выглядят эти Хопсон и Стэнтон. Хотя я передвигалась очень быстро, иногда с водителем, иногда вела сама.

– Вас не узнали здесь, в гостинице?

– Это не я нашла и оплатила номер и не я привезла запасы. При закупке еды и одежды я была переодета, но приехала сюда на одной из машин Фредди. Дворецкий занес вещи в номер. Им бы пришлось следить за мной, дворецким и Фредди по отдельности. Фредди сюда ни разу не приходил и не планирует. Когда я ехала сюда сама, я взяла кеб от дома и доехала на нем до ресторана поблизости. Оттуда я ушла через кухню. Ушла я в парике. Думаете, этого было достаточно? – Она беспокойно подошла к окну и выглянула в щелочку из-за тяжелых занавесей.

– Сомневаюсь, что мог бы тягаться с вами даже в мои лучшие годы, – сказал я. Затем, каким бы я ни был обеспокоенным и усталым, я не мог не рассмеяться абсурдной ситуации, в которой мы оказались. Однако взгляд, который бросила на меня Адриана, быстро оборвал мой смех. – Вы боитесь? – спросил я довольно робко.

– А вы, Чарли?

– Да, черт возьми. У вас есть револьвер?

– Здесь, в сумочке, но у меня есть кое-что еще, что вы хотели, чтобы у меня было.

– Надеюсь, носки для меня? Она засмеялась:

– Фредди мне рассказал. Да, есть и они, но у меня также есть базовое условие выживания – желание убить врага, Чарли. Чем больше я думала о том, что происходит, тем больше соглашалась с тем, что говорил сержант на занятиях по самообороне в четырнадцатом году. И теперь я скорее злюсь, чем боюсь.

– Что ж, а я скорее боюсь, чем злюсь, – сказал я. – Потому что мы имеем дело не с солдатами. Я понимаю солдат. Но это' что-то иное.

– Это зло, – сказала Адриана, – и мы даже не знаем, чего оно хочет.

– Оно? Почему вы говорите «оно»? – спросил я. Адриана подошла, села на краешек кровати и ответила:

– Письмо со списком людей, которые теперь преследуют вас, Чарли, – а может, и меня, – это письмо от мертвого. Как бы вы это назвали? Знаете, прошлой ночью мне приснился сон. В этом сне я стреляла в невысокого человека, который следил за мной в четверг. Но он не умер – он даже не замедлил шаг. Мы знаем, что они могут застрелить нас, Чарли, но уверены ли мы в том, что можем застрелить их?

Я взял ее протянутую руку.