что все это — мои фантазии. Правда, я редко ошибалась в этих делах.

У Кэтлин закружилась голова. Она хотела собраться с мыслями.

— Простите, тетя Эстелла, но сейчас мне лучше остаться одной. Я должна обо всем хорошенько подумать.

Эстелла сочувственно похлопала Кэтлин по плечу.

— Ну конечно, дорогая моя, я прекрасно тебя понимаю. Но скажи мне одно: могу ли я сообщить Оуэну, что ты согласна на брак с Синклером?

— Нет, тетя Эстелла, эта ситуация ничего не меняет в моем отношении к Гаю Синклеру. Я не выйду замуж за человека, которого не люблю. И уж конечно, никогда не стану обманывать Гая и убеждать в том, что это его ребенок.

— Но Кэтлин…

— Нет, тетя Эстелла, я никогда не выйду замуж за Гая Синклера.

— Что ж, дорогая. Я оставлю тебя, а ты хорошенько все обдумай. Не спеши с выводами. Ну в самом деле, тебе остается только одно: выйти замуж за человека, который любит тебя. Боюсь, отец ребенка не вернется к тебе, а ведь у малютки должен быть отец… И если уж ты не хочешь позаботиться о себе, подумай хотя бы о ребенке.

— Именно о нем я и думаю, — устало ответила Кэтлин. — Пожалуйста…

— Да-да, дорогая моя, я ухожу. — Эстелла, обняв племянницу, подошла к дивану и взяла свою сумочку. — Ох, чуть не забыла… — Достав из сумки пакет, она протянула его Кэтлин. — В следующие выходные твой дядя устраивает прием. Хочет развлечь своих новых партнеров, а заодно отпраздновать завершение какого-то прибыльного дела. Он пригласил в Чарлстон много гостей и просил передать приглашение и тебе. Приедешь?

— Конечно, тетя. Спасибо.

Кэтлин проводила глазами Эстеллу.

«Ведь это ребенок Эрика», — подумала она, и лицо ее осветилось улыбкой. В этот момент, несмотря на все предстоящие трудности, Кэтлин почувствовала себя счастливой.

Покинув Кингстон, она была безутешна, ибо считала, что Эрик потерян для нее навсегда. Однако теперь в ней живет частичка Эрика. Кэтлин улыбнулась еще лучезарнее, представив себе, каким будет ее ребенок. Она горячо надеялась, что у нее родится мальчик с такими же густыми темными волосами и теплыми, смеющимися глазами, как и у его отца.

Долго еще сидела Кэтлин, блаженно улыбаясь. Только когда совсем стемнело, она поднялась, зажгла лампы и решила обдумать практическую сторону вопроса. Убежденная в том, что никто не заставит ее изменить отношение к Гаю Синклеру, Кэтлин решила каким-то образом перехитрить дядю. Ведь если он и раньше настаивал, чтобы она вышла за Синклера, то теперь, узнав о ее положении, займет еще более твердую позицию.

За ужином Кэтлин была задумчива и молчалива, и слуги так и не поняли, почему на лице хозяйки блуждает печальная и светлая улыбка. Кэтлин улыбалась и в последующие дни, но взгляд ее выражал сосредоточенную решимость. Со стороны казалось, что она ломает голову над серьезной проблемой, поглощающей все ее внимание и мысли. Однако через неделю слуги заметили перемены в поведении хозяйки. Она держалась так, словно с плеч ее свалилась тяжесть и все проблемы были наконец разрешены. Только с ее прекрасного лица по-прежнему не сходила печальная и светлая улыбка…

— Ну наконец-то ты приехала, дорогая моя, а я уже боялась, что опоздаешь. — Эстелла проводила Кэтлин в холл. — Джорджиана покажет Дульси твою комнату. Гости начнут прибывать через несколько часов…

Крепкая, сильная горничная Джорджиана молча кивнула Дульси, указав на винтовую лестницу, ведущую к прежней комнате Кэтлин. Как и предполагала девушка, миссис Дженкинс весьма благотворно повлияла на ее служанок. Дульси уже держалась гораздо лучше и почти не вступала в пререкания с хозяйкой.

— Добрый день, Кэтлин. — Дядя Оуэн, войдя в гостиную, направился к шкафу со спиртными напитками.

Кэтлин, сидевшая рядом с Эстеллой, постоянно чувствовала на себе взгляд дяди. Три дня назад у них состоялся бурный разговор. Эстелла из лучших намерений рассказала Оуэну о деликатном положении Кэтлин, и тот заявил племяннице, что, хочет она выйти замуж за Гая Синклера или нет, ей придется сделать это, и очень скоро. Кэтлин так разгневалась, что дядя спешно покинул ее дом. Эта ссора окончательно укрепила девушку в намерении противостоять замыслам Оуэна, и в последние два дня она приступила к воплощению своего плана в жизнь. Для этого ей пришлось прибегнуть к обману и к не вполне законным действиям, но Кэтлин надеялась на помощь Эдварда. Она написала ему письмо, в котором осторожно сообщила о том, что он должен сделать для нее.

Зная, что прием продлится допоздна, Кэтлин собиралась заночевать у родственников. Наутро Оуэн снова начнет убеждать ее выйти замуж за Синклера… Вот тут-то и раскроет она ему свой секрет. Если повезет, ее письмо к Эдварду придет гораздо раньше, чем Оуэн успеет навести нужные справки. И тогда, если план сработает, Кэтлин удастся избежать неприемлемого для нее брака. Пока же она старалась избегать общества дяди и не вступать с ним в конфликты.

Однако на сей счет ей не стоило беспокоиться. Оуэн так же тщательно, как и она, избегал касаться деликатной темы. Они поговорили о холодной погоде, установившейся в Чарлстоне, о том, как красиво осенью за городом. Кэтлин даже поинтересовалась деловыми партнерами Оуэна, приглашенными им на сегодняшний прием. Дядюшка сказал ей что-то о деловом союзе, заключенном в связи с морскими перевозками грузов. Беседа протекала вполне безобидно, и наконец Кэтлин, извинившись перед хозяевами, ушла в свою комнату, чтобы принять ванну и переодеться.

Поднявшись к себе, она прилегла, а Дульси и Джорджиана принесли воду для ванны.

Погрузившись в воду, Кэтлин с наслаждением вдохнула запах сирени и, как часто делала в последнее время, положила руку на живот, где созревал плод их с Эриком любви. Закрыв глаза, она представила себе красивое лицо капитана, и тут же ее охватило горячее желание.

Решив смотреть на вещи философски, Кэтлин сказала себе, что Эрик для нее не потерян, напротив, теперь он останется с ней навсегда. И хотя ей больше не суждено увидеть его, пустоту заполнит их сын.

И снова на лице Кэтлин появилась светлая, печальная улыбка.

К тому времени как Кэтлин закончила свой туалет, внизу праздник был уже в полном разгаре. Небольшой оркестрик играл на возвышении в конце огромного зала, сверкающего огнями. В четырех мраморных каминах потрескивали дрова. Прекрасная резьба по дереву украшала верхнюю часть стен — недаром этот дом считался одним из самых роскошных в Чарлстоне. Кэтлин удивляло, что дядя, скаредно контролировавший семейные расходы, не жалел средств на роскошное убранство своего дома. Тут уж он не скупился. Конечно, Оуэн мог позволить себе это. Он занимался весьма выгодным делом, связанным с морскими перевозками, и, как слышала Кэтлин, вкладывал деньги в Карибы и во многие северные колонии. Его деловые интересы простирались далеко и были разнообразны. Поэтому Кэтлин не удивлялась тому, что дядя получал удовольствие, устраивая роскошные приемы.

Прислушиваясь к музыке, Кэтлин прошла через арку и миновала две колонны у входа в зал. Виноградные листья и искусно вырезанные цветы, инкрустированные золотом, увивали подножия мраморных колонн. Кэтлин сосредоточенно размышляла о том, где сейчас Гай Синклер. Не сомневаясь, что Оуэн пригласил его, она хотела избежать встречи с ним. Зная, где он, Кэтлин могла бы держаться от него подальше. В таком огромном зале и при таком стечении гостей это не составило бы особого труда. Когда музыка стихла и танцующие пары освободили центр зала, Кэтлин увидела, что в самом его конце Синклер беседует с Оуэном.

— Кэтлин, как ты прекрасно выглядишь! — воскликнула Эстелла, заметив племянницу. Сама Эстелла уже начинала стареть, но все еще была весьма привлекательна. Сейчас на щеках ее играл румянец, а глаза радостно сияли. Ее очень красило темно-бордовое бархатное платье с небольшим декольте.

Ярко-зеленое атласное платье Кэтлин так облегало ее стройную фигуру, что взоры всех мужчин обратились на нее.

Вскоре один из кавалеров пригласил ее на танец, после чего Кэтлин уже ни на минуту не оставляли в покое. Непрерывно протанцевав более часа, она, несмотря на усталость, не отказывала ни одному из джентльменов. Из центра зала ей было очень удобно следить за Гаем Синклером. И несколько раз Кэтлин принимала приглашения лишь для того, чтобы увести своего партнера подальше от приближающегося к ней Гая.

Наконец после одной кадрили Кэтлин отклонила настойчивое приглашение кавалера. У нее кружилась голова, и она опасалась потерять сознание. Получив отказ, удрученный джентльмен удалился, но не успела Кэтлин добраться до стула, как кто-то коснулся ее плеча. Обернувшись, она увидела Руфь Эллу Махаон, одну из самых назойливых женщин в городе. Однако сейчас та появилась весьма кстати: ухватившись за нее, Кэтлин устояла на ногах. Мадам Махаон повела ее куда-то, протискиваясь через толпу гостей и непрерывно болтая. Вдова Махаон имела особую склонность к сплетням. Если кто-то хотел узнать пикантную новость, стоило лишь намекнуть этой женщине, и уже вскоре она выкладывала все известные ей подробности. Зная все о прибывших в город людях, мадам Махаон обожала делиться сведениями о них с местным обществом.

— …он только что приехал, но уже хочет с вами поговорить. Он видел, как вы танцевали, и уверена, найдет с вами общий язык, — тараторила мадам Махаон, однако Кэтлин почти не слушала ее. Приведя свою спутницу в противоположный конец зала, вдова проговорила: — А вот и он, дорогая. Мисс Кэтлин Валентин, имею удовольствие представить вам капитана Эрика Кросса, лорда Кандлейского.

Потрясенная, Кэтлин онемела. Поскольку Эрик тоже молчал, миссис Махаон почувствовала себя неловко.

— Ну что ж, я