его назначить мне самое суровое наказание, потому что мысль о моем грехе больно ранила меня, хотя я и понимал, что не мог избежать его. Я рассказал ему о пророчестве колдуньи и о том, как я совершил второй из трех предсказанных мне грехов. Епископ сказал, что не хочет, чтобы я находился в Хедеби, когда придет время совершать третий грех, и наконец они придумали для меня под­ходящее наказание. Епископ приказал мне совершить паломничество на север, в страну диких смаландцев и выкупить у них ревностного слугу Божьего отца Се­бастьяна, которого три года тому назад послали к ним проповедовать Евангелие, и он с тех пор прозябал там в жестоком рабстве. Вот туда я и направляюсь, это и есть моя миссия. Теперь вы знаете столько же, сколь­ко и я, обо мне и о моих несчастьях.

На этом он и закончил свой рассказ. Йива засме­ялась и дала ему еще пива.

— Похоже, не везет тебе с женщинами, как бы ты к ним ни относился,— сказала она,— несмотря на все то, что ты прочитал в книге про искусство любви. И я не думаю, что в этих краях тебе с ними повезет больше.

Но магистр Райнальд ответил, что покончил со всей этой ерундой.

— Ты, наверное, очень глупый человек во многих отношениях,— сказал Орм,— и твой святой епископ тоже, если вы думаете, что сможете выкупить своего священника у смаландцев, или надеетесь, что тебе удастся спасти свою собственную жизнь без помощи серебра и золота.

Магистр покачал головой и печально улыбнулся.

— У меня нет золота и серебра,— сказал он,— поскольку я не намерен предлагать металл смаланд-цам в обмен на отца Себастьяна. Я хочу предложить им себя в качестве раба вместо него. Я моложе, чем он, и сильнее, поэтому я думаю, они согласятся на обмен. Таким способом, я надеюсь в некоторой степени искупить свою вину за то, что стал причиной смерти двоих священников.

Все были изумлены этим ответом и поначалу не хотели верить, что он говорит серьезно. Но магистр поклялся, что это так.

— Думаю, что я столь же хороший христианин, как и большинство людей,— сказал Орм,— но я бы лучше совершил какие угодно грехи, а не предложил бы себя в рабы.

Отец Виллибальд сказал, что такое христианское рвение может проявить не каждый, но что магистр поступает правильно.

— Твое рабство не продлится долго,— добавил он,— поскольку осталось уже не более пяти лет до пришествия Христа на землю, согласно самым точным подсчетам. Следовательно, если ты будешь избегать женщин и у тебя больше не будет из-за них непри­ятностей, вполне возможно, что тебе удастся окрестить многих смаландцев до того, как этот день насту­пит, и в этом случае ты сможешь со спокойной со­вестью предстать перед судом Божьим.

— То, что ты говоришь — правильно,— ответил магистр,— то же самое и мне пришло в голову. Но самое плохое то, что я еще должен совершить свой последний грех, а колдунья сказала, что он будет самым тяжким.

Никто из них не мог придумать, как его утешить, но Орм сказал, что, может быть, пройдет довольно долгое время, прежде чем он совершит свой третий грех.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты совершал его, пока гостишь в моем доме,— сказал он.— Но будь уверен в том, священник, и ты, Спьялле и вы, ирландские мастера, что можете оставаться здесь столько, сколько захотите.

— Я тоже этого хочу,— сказала Йива.

Они поблагодарили их обоих за приглашение, но Спьялле сказал, что сможет пробыть еще только не­сколько дней.

— Потому что я не могу затягивать свое путешес­твие,— пояснил он,— ведь удача шведских королей привязана к моей ноге.

Оба шута сказали, что пойдут вместе со Спьялле, поскольку они тоже направляются в Уппсалу. Если им там не понравится, на свете есть много других коро­лей, которые будут им рады.

— Мы можем пойти в Норвегию,— сказали они,— где сейчас королем Олоф Тригвассон, говорят он стал ревностным христианином. А может направимся в Восточную Страну к князю Вальдемару Гардарикскому, известному своей могущественностью и богатст­вом, говорят также, что он хорошо относится к людям искусства.

— Далеко вам придется идти,— сказал Орм.

— У нас нет дома,— ответили они,— наша жизнь состоит из скитаний по свету. Но там, где есть короли, туда мы с радостью отправимся, потому что все короли рады нам. За Гардарике находится королевство Васи­лия, которого называют Булгарским Молотом и кото­рый является самым могущественным монархом в мире теперь, когда король Харальд и король Эрик мертвы, хотя, может быть, и молодой император Германии был бы недоволен, услышав, что мы так говорим, а также и король Брайан, который сейчас правит в Ирландии. Мы слышали от много путешествовавших людей, что шуты императора Миклагарда очень знамениты и могут делать замечательные вещи, особенно много говорят о представлении, данном ими перед послами старого германского императора в те времена, когда в Миклагарде правил Никефорос. Говорят, что они чудесным образом забрались на шест, а этот трюк для нас новый, хотя мы считаем, что знаем трюков больше всех. Поэтому, может быть, нам будет полезно совершить путешествие туда и посмотреть, насколько умелы они в действительности, и показать им, что умеют ирлан­дские мастера. Было бы, кроме того, великой честью для нас выступить перед императором Василием, а для него — принять нас с визитом. Но вначале мы пойдем в Уппсалу, к тамошнему молодому королю, и считаем, что лучше всего нам идти со Спьялле. Потому что с ним хорошо путешествовать в качестве нищих.

Они ждали его решения, и через несколько дней, когда он восстановил свои силы, Спьялле вновь при­вязал меч к ноге и вместе с двумя мастерами взял мешки и посохи. Аза и Йива дали им продуктов на дорогу, и они сказали, что не надеются вновь встре­тить такое гостеприимство на своем пути, какое им посчастливилось получить в Гренинге.

Когда они прощались, Фелимид сказал Орму:

— Если мы еще встретимся, будь уверен, что в нашем лице ты имеешь добрых друзей.

— Очень надеюсь, что мы еще встретимся,— ска­зал Орм,— но если вы направляетесь в Миклагард, боюсь, что мои надежды не сбудутся. Потому что я останусь здесь, мирным человеком, буду растить де­тей и пасти стада, и больше никогда не отправлюсь за моря.

— Кто знает? — сказали маленькие длинноухие человечки.— Кто может сказать?

Они склонили головы, получили благословение от отца Виллибальда и вместе со Спьялле отправились в путь.

Но магистр Райнальд остался на некоторое время у Орма, было решено, что это — самое лучшее, что он может сделать. Все были согласны с тем, что было бы безумием для него отправляться в одиночку через границу искать отца Себастьяна, потому что в этом случае его схватят или убьют, и он не получит ничего. Поэтому решили, что он останется в Гренинге до тех пор, пока не придет пора ежегодного собрания погра­ничных народов, которое они называют Тинг, у Кракского Камня, поскольку это время было уже близко. На Тинге, сказал Орм, они, возможно, смогут прийти к какому-либо соглашению со смаландцами относи­тельно того дела, которое было у него на уме.

Так магистр Райнальд остался у них на лето. Он помогал отцу Виллибальду удовлетворять духовные потребности домочадцев и тех из вновь обращенных христиан, которые считали необходимым для себя держать обещание посещать богослужения. Все они очень хвалили магистра за его пение во время мессы, которое было более красивым, чем все, что до этого слышали в этих местах. Поначалу новообращенные христиане неохотно посещали воскресные богослуже­ния, но по мере того, как распространялись слухи о пении магистра, все больше и больше людей начинало приходить, и когда он пел, на глазах стоявших жен­щин можно было видеть слезы. Отец Виллибальд был очень доволен его помощью, поскольку у него самого голос был некрасивый.

Однако магистр был плохо подготовлен к другим видам работы. Орм хотел дать ему какое-нибудь за­нятие в течение недели и изо всех сил старался найти что-то такое, что тот может сделать хорошо, но не смог отыскать ничего, в чем тот мог бы быть полезен. У него не было никакой профессии и он не умел обращаться ни с каким инструментом. Орм сказал:

— Это плохо: ведь скоро ты будешь рабом в Смаланде, и если ты ничего не умеешь делать, кроме пения, боюсь, что тебе придется там тяжело. Лучше тебе научиться чему-то полезному, пока ты здесь, со мной, потому что это спасет твою спину от многих ссадин.

Вздохнув, магистр согласился. Он попробовал за­ниматься различными простыми делами, ни в одном из них не преуспев. Когда его отправили косить траву, на его потуги было жалко смотреть, потому что он не умел держать косу. Он не мог и плотничать, хотя Рапп и даже сам Орм проводили долгие часы, пытаясь обучить его этому мастерству, а когда он попробовал рубить дрова для кухонной печи, то ударил себя по ноге, так что когда они пришли забирать дрова, то увидели его стонущим на земле в луже крови. Опра­вившись от этого, он пошел с одним из людей ловить рыбу, но там на него напал огромных размеров угорь, который навернулся ему на руку. В испуге он пере­вернул ведро и вся уже пойманная ими рыба упала в реку. Таким образом, он был героем в церкви, а также хорошим компаньоном по вечерам, когда все усажива­лись с каким-либо рукоделием, а он рассказывал им истории про святых и императоров. Но во всех осталь­ных делах он считался несравненным тупицей, неспо­собным сделать простых вещей, которые умеет любой. Тем не менее, его любили, а особенно женщины, ко­торые, от Азы и Йивы до самой молоденькой служан­ки, постоянно суетились вокруг него и при малейшей возможности мужественно выступали в его защиту.

В начале этого года Одноглазый Рапп взял себе в жены пухленькую крестьянскую дочку по имени Тор-гунн, которую, несмотря на свою одноглазость он по­лучил вполне легко, благодаря своей известности много повидавшего и хорошо владеющего оружием человека. Когда Рапп приказал ей готовиться к крещению, она сразу же сделала это и потом никогда не пропускала ни одного богослужения. Ее все любили, она хорошо исполняла свои обязанности, и они с Раппом были вполне довольны друг другом, хотя иногда можно было слышать, как он ворчит, что ее трудно заставить замолчать и что она все никак не забеременеет. Йива очень любила ее, они часто сидели вместе и поверяли друг другу свои секреты, и поток слов у них никогда не замедлялся.

Однажды получилось так, что всем обитателям хозяйства пришлось идти в лес на поиски потеряв­шихся телок, и поиски были долгими. Ближе к вечеру, когда Рапп уже возвращался домой, ничего не найдя, он услышал звуки, доносившиеся из березовой рощи­цы; подойдя поближе он увидел Торгунн, лежащую на траве рядом с большим валуном, и магистра Райнальда, склонившегося над ней. Больше он ничего не мог видеть из-за высокой травы, а когда они услышали его шаги, то поспешно вскочили на ноги. Рапп стоял мол­ча, а Торгунн сразу же подскакала к нему на одной ноге и засыпала его потоком слов.

— Как хорошо, что ты пришел,— сказала она,— ты сейчас поможешь мне дойти до дома. Я подвернула коленку, споткнувшись о камень, и лежала здесь, зовя на помощь, когда появился этот добрый человек. У него не хватило сил, чтобы поднять и отнести меня. Однако вместо этого он молится за мою ногу, так что ей уже получше.

— У меня только один глаз,— ответил Рапп,— но им я вижу хорошо: Ему обязательно было сидеть на тебе, когда он молился?