коснется и меня в не меньшей степени, так что, если бы тебе и твоему дому что-то угрожало, я тоже получила бы знак во сне.

— Со своей стороны,— сказал отец Виллибальд,— я считаю, что королю Свену сейчас есть чем заняться кроме этого, и ему некогда выискивать тебя в этих диких лесах. Кроме того, не забывай, что он настроен против меня, а не против тебя, поскольку я бросил камень, который свалил его, как Давид, слуга Божий, свалил язычника Голиафа, а у меня не было плохих снов. Нельзя, однако, отрицать, что пути зла длинны и запутанны, и всегда лучше быть готовым к худшему.

С этим последним замечанием Орм согласился и занялся проверкой и укреплением ограды на земля­ном валу, укрепил также и ворота, чтобы спать по ночам спокойнее. Вскоре воспоминания об этих плохих снах прошли, и он больше стал думать о великом празднике крещения, который он намеревался провес­ти в честь своего сына.

Он не задумывался над тем, как назвать ребенка, поскольку давно решил, что имя мальчика будет Харальд.

— Всегда существует опасность того, что давая ему королевское имя, я могу подвергнуть его тяжелой судьбе,— сказал он.— Но немногим так везло, как королю Харальду, и мало у кого было столь же извес­тное имя, а из всех вождей, с которыми я встречался, только Аль-Мансур был столь же мудрым, как он. Поэтому, я думаю, что лишу моего сына больших возможностей, если не дам ему имени, которое так успешно носил его дед.

— Только одно в этом имени беспокоит меня,— сказала Йива.— Оно может сделать его слишком жадным до женщин, каким был мой отец. Ему никогда их не хватало. Может быть, это и хорошо для короля, но не думаю, что это желательно для других мужчин.

— Он будет сильным и хорошо сложенным,— ска­зала Аза.— Это я уже сейчас могу сказать. А если будет еще и остроумным, ему не понадобится королев­ское имя, чтобы женщины падали к его ногам. Таким был мой сын Аре, хотя его талант и принес ему беду. Женщины не могли противостоять ему, когда он им подмигивал и брал их за косы. Я сама слышала, как они признавались в этом. У него были веселые глаза и юмор, который никогда не омрачался, он был моим самым лучшим сыном, после Орма. И я молю Бога, чтобы ты, Йива, никогда не познала такого горя, ко­торое постигло меня, когда он попал в беду из-за своего таланта любви, уехал в Миклагард и больше не вернулся.

— Мне тоже этого хочется,— сказала Йива,— хотя когда я думаю об этом, мне бы все же хотелось, чтобы мой сын умел обращаться с женщинами, а не стоял бы з их присутствии, проглотив язык и не осмеливаясь подойти.

— Этого можешь не бояться,— сказал Орм,— у него в роду было мало застенчивых.

Теперь они стали делать приготовления к праздни­ку крещения своего сына, на который должно было быть приглашено много гостей, потому что слух о празднике прошел на многие мили вокруг. Орм поже­лал, чтобы ни в чем не было недостатка, ни в хлебе, ни в пиве, ни в мясе, потому что он хотел, чтобы эти лесные люди увидели, что бывает, когда вождь откры­вает двери своего дома на целые три дня. Есть и пить должны были в церкви, потому что там было больше места, чем в любом другом здании. Потом, на третий день, когда все гости будут веселыми и довольными, отец Виллибальд прочтет им проповедь, после кото­рой, Орм не сомневался, многие из них пожелают креститься.

Поначалу отец Виллибальд категорически возра­жал против того, чтобы пир проходил в церкви, из-за шума и святотатства, которые непременно будут со­провождать выпивку, особенно учитывая, что он не­давно закончил делать свой алтарь и вырезал очень красивый крест, который стоял на нем. В конце кон­цов, однако, те соображения, что многие души могут быть таким образом привлечены к истинной вере, пересилили его сомнения, и он согласился. Две вещи беспокоили Йиву: во-первых, она беспокоилась, чтобы пиво было не слишком крепким, потому что гости, во всяком случае многие из них, были людьми дикими, а за столами будут сидеть также и женщины; и во-вторых, она не могла решить, надевать ли ей свою золотую цепь или будет мудрее не показывать ее никому.

— В последний раз, когда она появилась на праз­днике,— сказала она,— скрестились мечи, а жадность к золоту в этих местах еще сильнее, чем в Йелинге.

— Я тебе советую надеть,— сказал Орм,— потому что мне хочется, чтобы мужчины видели, что ты пре­восходишь других женщин. А тебе будет от нее мало радости, если ты будешь все время держать ее в сундуке.

Теперь уже весь дом готовился к празднику. Ва­рилось пиво, пекся хлеб, каждый день Орм осматривал скот, предназначенный на убой, и давал ему еще нагулять жира.

Однажды из леса, с южной стороны, показался человек с двумя вьючными лошадьми и поехал по направлению к дому, где его тепло поприветствовали и пригласили войти. Имя его было Оле, это был старый человек и в течение многих лет странствовал от дома к дому по лесной стране, торгуя шкурами и солью, поэтому его звали Соленый Оле и хорошо знали пов­сюду. Никто никогда не обижал его, хотя он всегда путешествовал в одиночку, так как он был слабоум­ным и считался не таким, как все. Но он знал все, что касалось шкур и его трудно было обмануть. Его всегда с удовольствием ждали в тех домах, которые были достаточно богаты для того, чтобы позволить себе такую экстравагантную роскошь, как соль. Здоровен­ные овчарки залаяли при его приближении, но он и его старые лошади не обратили никакого внимания на них. Однако, он остался у порога, отказавшись пере­йти через него, пока его не заверили, что священника в доме нет, так как он именно его и боялся.

— Наш священник — не волк и не медведь,— сказала Аза с укором, ставя перед ним тарелку с едой,— но в любом случае, сегодня он отсутствует, они с Раппом ловят рыбу, так что ты с ним не встретишь­ся. Такой мудрый человек, как ты, не должен бояться священника Божьего. Но тем не менее, добро пожало­вать, старый человек, посиди и поешь. Твоя соль особенно кстати сейчас, поскольку наш запас уже почти кончился, а нам ее понадобится много для праз­дника, если Орм хочет сделать все, как положено. Он желает, чтобы у каждого гостя была солонка, в кото­рую он может макать свою пищу, чтобы гости могли солить не только мясо и колбасу, но и кашу, хотя большинство скажет, что это уж слишком и что даже на больших праздниках вполне достаточно масла и меда для добавки в кашу.

Старик сидел, потягивая кислое молоко, кроша в него хлеб, и качал головой при словах Азы.

— С солью ничего не сравнится,— сказал он.— Человек должен есть соли как можно больше. Она дает здоровье, силу и долгую жизнь. Она изгоняет из тела злые силы и освежает кровь. Все любят соль. Смотри!

Близнецы стояли рука об руку и смотрели на старика, когда он ел и говорил. Он взял два куска соли и протянул их детям, причмокивая при этом языком.

Они нерешительно подошли к нему, но потом взяли соль и, сразу же стали сосать ее.

— Ты видишь! — воскликнул старик, очень дово­льный.— Никто не может отказаться от соли.

Но когда он поел, выпил кружку пива и его спро­сили, какие новости ему известны, а Йива была уже готова торговаться за его товары, оказалось, что у него в мешках практически не осталось соли: совсем не было белой, которая называлась императорской солью и которую Орм хотел для праздника, и совсем немного коричневой.

Аза погрозила ему кулаком:

— Надо было сказать нам об этом с самого нача­ла,— сказала она,— и я бы не принимала тебя так. А то получилось так, как я всегда говорю: стариков, троллей и старых волов бесполезно кормить.

Оле, однако, был сыт и доволен и сказал, что любое разочарование заканчивается утешением.

— Потому что другие торговцы направляются сюда,— сказал он,— я обогнал их вчера, когда они отдыхали в Гоклидене. Одиннадцать человек, четыр­ надцать лошадей и мальчик. У них в мешках гвозди, одежда и соль. Они пришли сюда через Длинные Бревна, сказали они мне, и направляются в Смаланд. Я их не знаю, хотя иногда мне кажется, что я знаю всех. Но я старею, а новые люди рождаются. Но в одном я уверен, в том, что они посетят вас, потому что их предводитель спрашивал про тебя, Орм.

Орм дремал в своей комнате, но сейчас вышел и присоединился к остальным, слушая старика.

— Про меня? — переспросил Орм.— А кто он?

— Зовут его Остен из Оре, он пришел из страны Финнвединг, но раньше в этих местах никогда не был. Он сказал, что много лет провел на море, но сейчас вложил все свои деньги в товары, которые везет, чтобы вернуться домой еще богаче.

— А почему он спросил обо мне? — спросил Орм.

— Он слышал, как про тебя говорили, что ты — богатый и известный человек, такой, каких любят посещать торговцы. У него в мешках есть и серебря­ ные украшения, а также золотые стрелы и сухожилия для лука.

— Он еще о чем-нибудь спрашивал? — спросил Орм.

— Он хотел знать, есть ли еще в этих местах богатые люди, которые купили бы его товары, не торгуясь и не жалуясь на цены. Но в основном он спрашивал о тебе, поскольку слышал, что ты — самый богатый.

Орм некоторое время посидел молча, задумавшись.

— Одиннадцать человек? — спросил он.

— И мальчик,— отвечал старик,— маленький маль­чик. Такие хорошие товары, как у него, надо охранять, Мальчик помогает с лошадьми.

— Несомненно,— сказал Орм,— тем не менее, хорошо знать заранее, когда незнакомцы идут в таком количестве.

— Я в нем не заметил зла,— оказал Оле,— но вот что я скажу тебе: он — смелый человек, потому что я сказал ему, что у тебя в доме священник, а он не испугался.

При этом все рассмеялись.

— А почему ты боишься священника? — спросил Орм.

Но на этот вопрос старик не ответил. Он только покачал головой и хитро посмотрел на них и прошеп­тал, что он не настолько глуп, чтобы не знать, что эти люди хуже троллей. Потом он встал и ушел.

— Через семь недель будет праздник,— сказал Орм ему, когда он уезжал,— если тогда будешь в этих краях, приходи, потому что может оказаться, что се­годня ты сослужил мне добрую службу.

На следующий день незнакомцы, о которых предупреждал Орма Соленый Оле, прибыли в Гренинг. Начинался дождь, и люди вместе с лошадьми остано­вились неподалеку от ворот, а один из них подошел и спросил Орма, добавив, что они рады были бы укрыть­ся от дождя и получить кров на ночь.