иными глазами его; связь меж буквами ускользает: слова не прочитаны; и оттого я бесцельно взираю: но «в бездне бесцельности — цельность забвения»; смыслы эстетики зрения — бесцельность — осмыслится будущим.

А пока я живу очень смутною мыслью, что в личности, выводимой из прошлого, отлагается что-то, рождая вторую действительность: биографию биографии; память о факте, которого не было, — крепнет; я жду его годы и вот —

— наступает: тогда —

— проясняется прошлое, не прояснимое прошлым событие «фактов», влетающих в жизнь, точно взрывы во мне; беспричинный, мгновенный разрыв объясняет прошедшее; и причина приходит поздней ее действий, которые — рок; стены жизни качаются; мина, вонзаясь ударом, дырявит сознание; неожиданный «миг», посещающий, угашает сознание; если кануть душой в содержание беспричинного мига, то — объясненья его и отстают от него: ты —

— «Родился естественным образом!»

— «Не летаешь»…

— «Умрешь»! —

— Я никогда не рождался, летаю в космической сфере: —

— сперва нападали страннейшие «миги» во сне на меня: я, проснувшись, все силился вспомнить мелькнувшее; в памяти находил только память, а содержания не было: были полеты; полетов боялся; впоследствии схватывал я погасающий след мимолета и различал кое-что: напряжение памяти переносило меня через бреши сознания: где угасало сознание —

— за исключением пункта летящего в перемоганьях беспамятства; пункт — напряжение воли к вниманию: вспомнить.

Что вспомнить?

Впоследствии — вспомнилось;

— «Это уж было»…

— «Я здесь пролетал»…

— «Но — в обратном порядке».

Воспоминанье летанья сознанья в обратном порядке в мирах бессознания переживалось, как если бы то летание было б влетаньем; а это летание — «в миге!» — переживалось, как вылет: —

— переживания нападающих «мигов», «драконы», которые гонятся; просыпаясь, рассказывал я, отвечали мне:

— «Сказки».

Но я научился сознательно действовать в сказках, подсматривать действия моего сознаванья в «драконах»: и ростом сознания я объясняю открытие памяти, что «драконы» фантазии — «птеродактили» правды.

Еще — до рожденья боролся я с ними. Так «миги» кошмаров во мне просверлили старинные действия «Я» в до-телесной стране; это вскрылось в усилиях мысли, —

— которая —

древо; из «древа» я делал челнок; и уплывал по морям бушевавших безмыслий; кто в жизни своей не вступал на пути медитаций, тот — будь он философ! — подобен мечтателю, созерцавшему море со скал каменистого берега; кто «медитировал», тот — моряк, пересекший моря… —

— открывания медитаций: полет есть вхожденье души и разбухавшее ростами тело; полет медитации — вылет из тела: а «миги» кошмаров, — дрожанье эфирного тела, еще не совсем прикрепленного к телу обычному; с ростом эфирное тело теряет способность к движенью; в медитации пробуждаем движения; —

— Катастрофой во мне отдаются движенья эфирного тела, полет «вверх пятами» — они; овладевши движением, вижу: полет есть сознательный вылет, в «восторг»: —

— упадающий со скалы в бездну моря переживает испуги; моряк, распустив паруса, отделяется с песней от берега —

— вылеты, влеты, восторги, паденья, испуги — в мгновениях столкновения двух биографий моих —

— Закон тождества в миге «Я — я» затаил два момента: полет и паденье; рождение в тело и выход из тела — рожденье и смерть — суть единство и нет ни рожденья, ни смерти; подобен мой миг разбиванию мира во мне; ощущение ужаса переходит в уверенности «Я» — бессмертно! —

— бессмертие есть осязаемый, факт: медитации.

. . . . .

На пароходе «Гаконе» — совершился чудовищный взрыв; летали от действия мысли моей проскрипевшие стены «каюты-компании», стол, за которым сидели

— седеющий швед,

— два еврея,

— курьеры,

— брюнет, —

— закурились в прищуренном взоре моем, разлагаясь на пляску летающих линий, кипящих в моей медитации, залетали рыдающим гудом: направо, налево; «буль-буль» — кипятился во мне мой пространственный облик: «хлоп» — лопнул, — «Буль-буль». Кипятился «шпион»: лопнул «хлоп»! —

— все восторги, все ужасы, сёры, Ллойд-Джорджи, шпионы, — осадки моих всекипящих сознаний; свершились они в глубине моей личности; выпали — после во сне, когда личность под действием Слова во мне разлетелась на части: —

— мальчишки меня подбирали на улице!

. . . . .

Пусть объясненья события Слова во мне — в отдаленнейшем будущем; ныне читаю лишь буквы события Слова: рассыпанный шрифт (иль осколки моей оболочки) вокруг осаждаются; сыщики гонятся, следуя через Берн, Лондон; — «сёр» — «я» второй на себя самого восстающий, привыкший к комфорту:

«Не делай того-то!»

Когда то я в Бергене — храбро взорвал свои стены, и вышел — наружу; мой «дом» потащился за мною, как рок, воплощаясь три года: роями несчастий, болезнью, расстройством, манией, войною: —

— война началась после взрыва во мне. Катастрофа Европы и взрыв моей личности — тоже событие; можно сказать: «Я» — вина; и — обратно: меня породила война; я — прообраз; во мне — нечто странное. Храмой, человека!

Я, может быть, первый в нашей эпохе действительно подошел к… жизни в «Я»:

Удивительно ли, что мое появленье в Швейцарии, Франции, Англии, как причины войны, порождало тревогу и ужас? Они — смутно чуяли…

И — совершенно обратно: в Швейцарии, Франции, Англии «Я» ощутило войною себя: мое «Я» — порожденье войны; до войны никакого «Я» не было.

Нет: «Я» и «мир» — пересеклись во мне.

Соединение с космосом совершилось во мне; мысли мира спустились — до плеч; лишь до плеч «Я» — свой собственный с плеч поднимается купол небесный.

Я собственный череп, сняв с плеч, поднимаю, как скипетр, рукою моею.

Ставанген!

Прибрежье зеленых горбов, и — промойные трещины в очертни старых боков, округленно слетающих к струям, — купаться в сквозной живолет переблесков и в лепеты разговорчивой влаги — прибрежье