уже говорилось). Среди этих помещений могло быть и каменное – пиршественная палата. Но, разумеется, она могла находиться и внизу, под каменными сводами, недалеко от стряпущей палаты, кухни. Такое разделение материала вполне обосновано. Учитывая, что освещение было открытым, лучинами или факелами, была чрезвычайно высока опасность возникновения пожара, а на пиру, когда начинало шуметь в голове от старых медов, браги и пива, эта опасность, естественно, резко усиливалась. Недаром при государе и великом князе Московском Иване III в Кремле специально для пиров была выстроена итальянцами Пьетро Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари специальная каменная палата, получившая название Грановитой. Сведений же о постройке каменных жилых палат не имеется. Мы выше уже говорили, что русские люди предпочитали жить в деревянных помещениях, считая холодные и сырые каменные палаты нездоровыми.
На основном деревянном помещении строились светлицы, в которых, как это явствует из названия, печного отопления не было: ведь печи очень долго, в том числе и для экономии топлива, строились без дымоходов. Светлицы или терема были предназначены для постоянного обитания женской части семьи феодала: жен и дочерей. Если сам феодал и его сыновья вели, так сказать, публичный образ жизни, постоянно пребывая в окружении своей дружины, младшие члены которой, отроки, исполняли роль прислуги (эта постоянная близость укрепляла связь феодала с дружинниками и хотя бы немного гарантировала от измен), то женщины в допетровской России вели образ жизни затворнический, без крайней нужды не появляясь на глазах посторонних. Такой тип поведения вообще был характерен для архаичных обществ. Можно напомнить о том, что и в античной Греции, и в Древнем Риме женщины постоянно находились на женской половине дома, куда доступ посторонним был абсолютно закрыт, а в обществе мужчин могли находиться, принимая участие в пирах и беседах, свободные жен шины – гетеры. Это не были проститутки, как иногда думают, но... их отношения с мужчинами никак не регулировались Аналогичный характер имел быт и в средневековой Японии, где были свободные женщины – гейши, а жены и дочери самураев посторонним совершенно не показывались. И в средневековой Испании, как известно, женщины не пользовались свободой, а жены феодалов находились под постоянным присмотром дуэний. Наконец, как уже говорилось в этой книге, даже в ХК в. в крестьянской избе был выделен особый бабий кут за занавеской, куда даже мужчины – члены семьи без особой необходимости не входили и где появление посторонних мужчин рассматривалось как оскорбление, нанесенное всей семье. А уж крестьянка-то ни в коей мере не могла вести жизнь в затворе, она была полноценной рабочей силой и даже и браки заключались среди крестьянства прежде всего с целью приобрести работницу. Мы уж не говорим о мусульманском обществе, в котором женщина не только постоянно пребывала на женской половине (а в некоторых странах просто не выходила из гарема), но и скрывала лицо от посторонних мужчин, как в России замужняя женщина скрывала от посторонних мужчин свою прическу.
Однако, если рассмотреть сохранившиеся планы усадебных домов русского дворянства, то мы обнаружим, что для них характерна была, в начале XVIII в., планировка в виде параллельной связи: на высоком подклете ставились две обычных избы-связи (изба – сени – клеть), между которыми устраивалось дополнительное помещение для зала и к которому вело высокое открытое крыльцо. Бытовал также дом глаголем, где две постройки размещались под прямым углом, соединенные тем же дополнительным помещением-залом. В дальнейшем стали соединяться в различных вариантах два пятистенка или два крестовых дома, так что число внутренних помещений стало 'Возрастать. Однако первоначально их количество было очень невелико. Любопытно, что по такому принципу был построен Петром I для своего любимца Франца Лефорта даже огромный каменный, до сих пор стоящий в Москве в Лефортово и Занятый теперь Центральным Военно-историческим архивом, Лефортовский дворец. По мысли царя, этот дом «дебошана и кугилки» Лефорта, привившего еще юному Петру Алексеевичу любовь к европейским формам жизни, должен был служить своеобразным общественным центром Москвы и здесь, действию, постоянно устраивались знаменитые ассамблеи и иные публичные мероприятия. Дворец как раз отличается огромным залом, потолки которого были гораздо выше перекрытий боковых помещений.
Итак, примерно к концу XVIII в. сложился тип большого и сложного по планировке усадебного дома. Напомним читателю предыдущие страницы, где неоднократно цитировались описания современниками домов их дедов: по мере расширения семейств приходилось пристраивать все новые помещения, отчего эти старые усадебные дома постоянно расползались вширь, очевидно, представляя собой сложный лабиринт помещений и не имея единого плана. Например, дед Багрова-внука, когда сын с семьей решили перебраться на постоянное жительство из Уфы в деревню, затеял для любимой «невестыньки» специальную пристройку в саду («Нам опять отдали гостиную, потому что особая горница, которую обещал нам дедушка, хотя была срублена и покрыта, но еще не отделана» – (3, с. 409). Новые усадебные дома, создававшиеся в александровскую и николаевскую эпоху, строились уже по плану, нередко разработанному самим владельцем и имели более четкую планировку, свидетельства чему также приводились выше.
Можно с достаточно большой долей уверенности утверждать, что имелось два основных типа планировки усадебных домов с незначительными вариантами. Один тип планировки можно было бы назвать центрическим: в центре здания находились либо темные чуланы и лестница, ведшая в верхние помещения, в мезонин или на антресоли, либо же в центре была большая танцевальная зала, как, например, в доме графов Орловых на Никиткой улице (д. 5), где автор этой книги провел 8 лет учебы на Историческом факультете МГУ и в аспирантуре. Парадные и основные жилые помещения располагались по периметру постройки, вокруг этих чуланов или танцевальной залы. Дополнительно можно привести не слишком четкое описание отчего дома, сделанного А. Фетом: «Поднявшись умственно по ступеням широкого каменного под деревянным навесом крыльца, вступаешь в просторные сени... Налево из этих теплых сеней дверь вела в лакейскую, в которой за перегородкой с баллюстрадой помешался буфет, а с правой стороны поднималась лестница в антресоли. Из передней дверь вела в угольную такого же размера комнату в два окна, служившую столовой, из которой дверь направо вела в такого же размера угольную комнату противоположного фасада. Эта комната служила гостиной. Из нее дверь вела в комнату, получившую со временем название классной. Последней комнатой по этому фасаду был кабинет отца, откуда небольшая дверь снова выходила в сени». (98, с. 35).
Другой тип планировки – осевая: по продольной оси дома (в некоторых случаях и по поперечной) проходил длинный коридор, темный или освещенный одним или двумя торцовыми окнами, а по сторонам его находились жилые помещения и парадные комнаты. В качестве примера можно привести дом Молочниковой на Гончарной улице в Москве, где многие годы находился Всесоюзный Дом научного атеизма и который в результате был доступен для осмотра. Вообще же надо заметить, что, как утверждает Тыдман, коридор – явление довольно позднее. Вот описание дома помещика средней руки: «Низменный, рецептом протянувшийся, деревянный дом с несоразмерно высокою тесовою крышей, некрашеный и за древностью принявший темно-пепельный цвет, выходил одним фасадом на высоком фундаменте в сад, а с другой стороны опускался окнами чуть не до земли. Комнат средних и малых размеров в длину было много, начиная с так называемой приемной... и кончая самой отдаленной кладовою ( 98, с. 49). У дядюшки Афанасия Фета «Светлый и высокий дом, обращенный передним фасадом на широкий двор, а задним в прекрасный плодовый сад, примыкавший к роще, снабжен был продольным коридором и двумя каменными крыльцами по концам» ( 98, с. 87). Наконец, у помещика Сербина «Деревянный дом с мезонином... разделялся коридором на две половины...» (21, с. 38).
Если дом, куда мы пытаемся проникнуть, принадлежит богатому помещику нового времени, то наверняка он построен на высоком каменном подклете; такие постройки уже описывались авторами, которых мы цитировали выше. Здесь могла располагаться кухня, если только она не была вынесена в отдельный флигель. В каморках и чуланчиках возле кухни или даже в самой кухне спал повар, поварята, судомойка, кухонный мужик для грязных работ (доставка в кухню дров и воды, топка печи, уборка помой и тому подобное). Если подклет был обширный, в нем могли быть помещения и для других слуг, например, домашнего живописца, столяра, даже для какого-либо бедного отдаленного родственника, которого считалось неудобным держать в самом доме из-за его мужиковатости. Здесь же, за толстыми, иногда железными дверями с крепкими замками располагались припасы, которые опасно было держать на погребах: винный погреб и бакалея, закупавшиеся на ярмарке. Ведь если предприимчивые дворовые заберутся в погреба с домашними припасами, то это не так страшно: своего добра хватало; а воровство припасов, купленных за «живые» деньги, которых вечно не хватало, было бы весьма ощутимо. Поэтому окна подклетов еще при строительстве снабжались крепкими, вмурованными в стены решетками с коваными подпятниками для железных ставней, а ключи от кладовых с винами и бакалеей хозяйка носила при себе
