Встретиться с ней лицом к лицу.
– Ты даже еще не одета! – В дверях стояла Мелани в свободном сером жакете и обтягивающей черной юбке. – Эшли, через час мы должны быть в галерее!
– Успокойся, – ответила Эшли, впуская подругу в квартиру. – Мне осталось только снять это, – она показала на свой черный шелковый халат, – натянуть платье, и можно отправляться.
– Ты улыбаешься, – отметила Мелани, бросая сумочку на кушетку. – Добрый знак.
– Да, настроение у меня стало гораздо лучше. – Эшли, переодевающейся в спальне, пришлось возвысить голос, чтобы Мелани слышала ее. – Все, что для этого потребовалось, – напомнить себе, что выставка и в особенности щедрость мистера Коллина Деверелла помогут мне бороться за сына. – Последовало непродолжительное молчание. – Ты знаешь, где у меня бар, Мел, и если хочешь выпить…
– Обойдусь, – отрезала Мелани. – В галерее непременно придется пить, а сегодня мне нужна ясная голова.
– Таинственный Коллин Деверелл будет там? – спросила Эшли.
– Понятия не имею. Думаю, да, учитывая, сколько он собирается заплатить за твои работы.
– Отлично. – Эшли достала из шкафа платье, приготовленное специально для открытия выставки. – Хотелось бы встретиться с ним. – Снова последовала пауза. – Ты узнала что-нибудь новое от Дианы?
– Не слишком много, – последовал ответ. – Такое впечатление, что об этом человеке вообще известно совсем мало. Он держится особняком.
– Всегда кому-нибудь что-нибудь да известно.
Эшли выдвинула ящик с бельем и замерла. Что-то… изменилось. Точно сказать, что именно, она бы не смогла, но определенно все лежало не так, как прежде. Возникло неприятное ощущение, будто здесь, в ее спальне, кто-то побывал. И рылся в ящиках.
Эшли открыла футляр с драгоценностями. На первый взгляд ничего не пропало. Производить более тщательную проверку не было времени, однако она решила непременно сделать это, вернувшись из галереи.
– Только самая общая информация, – продолжала между тем Мелани. – Коллин Деверелл – сын Квентина Деверелла, один из двух близнецов. Его отец основал «Интерконтинентал ойл» и возглавлял там совет директоров, пока не погиб десять лет назад. Коллин входит в дюжину богатейших людей в стране, не говоря уж о том, что он один из самых привлекательных холостяков Нью-Йорка, на которого многие положили глаз. – Мелани взглянула на отделанные бриллиантами наручные часики. – Эшли, мне страшно не хочется подгонять тебя, но…
– Еще минутку, Мел, – отозвалась та.
Спустя несколько минут из спальни показалась Эшли в красном шелковом жаккардовом платье, с четырьмя нитками жемчуга, ярко-красным галстуком и большими рубиновыми серьгами. Темные волосы, только над ушами чуть приподнятые и закрепленные старинными черепаховыми гребнями, свободно рассыпались по плечам.
– Ну, идем? – преувеличенно бодро спросила она. – Я готова к встрече со своим новым покровителем.
Галерея была полна народу. Как только появились Эшли и Мелани, их тут же окружили фотографы. Диана Гиллинг, щебечущая на другом конце комнаты с художественным критиком из «Нью-Йорк таймс», помахала им рукой. Эшли решительно проталкивалась сквозь толпу репортеров, Мелани следовала за ней по пятам.
– Я уж было подумала, что вы решили не появляться на открытии собственной выставки, – полушутя сказала Диана, когда Эшли наконец добралась до нее. – Это, моя дорогая, Рейнс Баскомб из «Таймс». Рейнс, позвольте представить вам Эшли Гордон-Холлистер и Мелани Мастерс.
– Очень приятно встретиться с вами обеими, – любезно произнес критик, пожимая женщинам руки. – Могу я также, миссис Холлистер, выразить свое восхищение вашими работами?
Эшли наградила его своей самой ослепительной улыбкой.
– Безусловно, можете, мистер Баскомб, – ответила она. – Ничего не имею против.
Мелани с Баскомбом углубились в серьезную беседу о важности появления на мировой сцене новых художников, а Диана начала представлять Эшли собравшимся критикам.
– Он здесь? – шепотом спросила Эшли, когда они проталкивались сквозь толпу.
– Кто? – не поняла Диана.
– Коллин Деверелл. Я жажду встретиться с ним.
– Пока его что-то не видно, но, надо сказать, он редко бывает на подобных мероприятиях. – Диана покачала головой. – Заинтересовавшись художником, Деверелл обычно договаривается о покупке его работ еще до выставки. Такое ощущение, будто ему не нравятся многолюдные сборища.
– О! – Эшли охватило странное чувство разочарования.
– Но и без него, – продолжала Диана, – здесь сегодня собралось множество людей, умирающих от желания встретиться с вами. Пойдемте… Вон, я вижу, Гарриетта Эмброуз…
Устав от всех этих представлений и собственных попыток поддерживать светскую беседу с так называемыми важными людьми, пожелавшими украсить своим присутствием ее первое официальное появление в художественном мире Нью-Йорка, Эшли в конце концов ухитрилась ускользнуть от Дианы, поставившей себе целью непременно сделать ей протекцию. Она бродила по галерее, придирчиво рассматривая выставленные картины и потягивая вино из бокала, который кто-то сунул ей в руку. Время от времени взгляд ее темных глаз скользил по лицам собравшихся в галерее в надежде обнаружить среди них таинственного Коллина Деверелла. Странно, если, купив почти все ее картины, он так и не придет сюда. Разве ему не интересно хотя бы выяснить, имела ли выставка успех?
Эшли остановилась перед одной из картин. Пейзаж, сделанный еще в долине Напа. В те времена она
