оба сможем просто жить и, возможно, вернемся к обычному для людей состоянию. – Он взглянул на часы и легонько подтолкнул Эшли. – Пойдемте. Лучше нам поскорее убраться отсюда. Остальные вещи можно будет сдать на хранение.

Всего на мгновение задержавшись на пороге, Эшли решительно выключила свет и захлопнула дверь.

– Сама не понимаю, почему мне так нелегко покидать это место, – сказала она, когда они спускались в лифте. – Сан-Франциско – дело другое. Вся моя жизнь осталась в том доме, все самое хорошее и дорогое… Пять лет я была женой Брендона, четыре – матерью Роберта. А сколько картин я написала в своей студии! Но здесь… Здесь фактически не остается ничего: ни добрых воспоминаний, ни каких-либо примет жизни, о которых стоило бы говорить.

Коллин хмуро слушал Эшли, припоминая ночь, когда он проник в ее квартиру. Какими холодными и безликими выглядели комнаты!.. Действительно, странно, что, уходя отсюда, она чувствует себя не в своей тарелке. «Все чисто женские эмоции у нее отключены, – подумал он. – Мы и в самом деле два сапога пара».

Привратник помог Коллину донести багаж к поджидавшему автомобилю. Распахнув перед Эшли дверцу, Коллин обошел машину, чтобы сложить вещи в багажник. Усевшись, Эшли рассеянно смотрела по сторонам, на мир, который собиралась покинуть. Ради чего? «Что я делаю, во что встреваю? Связываюсь с человеком, о котором, в сущности, не знаю ничего, кроме того, что, по его собственному признанию, он вор. Заключаю с ним дьявольское соглашение, которое может привести меня в тюрьму на ближайшие десять, а то и двадцать лет…»

– Готовы? – Коллин уселся за руль и достал ключи от машины.

– Насколько это вообще для меня возможно, – ответила Эшли, кисло улыбнувшись.

– Успокойтесь, – усмехнулся он. – Вы же не агнец, которого ведут на заклание.

– Вы так думаете? – не слишком уверенно спросила она.

– Конечно. – Коллин завел двигатель. – Вот увидите. Это…

– Смотрите! – внезапно закричала Эшли. – Вон там!

Взглянув в указанном направлении, Коллин увидел полную седую женщину, которая вела за руку маленького мальчика, направляясь в парк.

– Мой сын! – воскликнула Эшли. – Роберт!

Она сделала попытку вылезти из машины, но Коллин удержал ее.

– Что это вам в голову взбрело? – Он схватил ее за руку. – Напасть на старую женщину и забрать мальчика? Вы не уедете с ним дальше Манхэттена!

Эшли обмякла на сиденье, хватая ртом воздух.

– Я… У меня даже в мыслях не было… Просто хотелось взглянуть на него…

– А потом что? Вам легче станет? – резко, почти грубо спросил Коллин. – Ничего не изменится, разве что вы будете чувствовать себя еще более несчастной, чем сейчас!

– Что же, мне, по-вашему, совсем нельзя видеться с ним? – Эшли заплакала. – Я даже думать об этом не могу…

– Совсем недолго. Потом, когда дело будет сделано, он останется с вами навсегда.

– Но ведь вы не можете гарантировать, что так и будет? – спросила Эшли, когда машина тронулась с места и выехала на Пятую авеню.

– Вы все еще не доверяете мне? – усмехнулся Коллин, останавливая «экскалибур» на красный свет, прежде чем свернуть вправо.

– Не так-то просто доверять человеку, который сам признается, что он вор и мошенник.

– Я делаю то, что должен, – отрывисто бросил Коллин. – А вы делаете то, что вы должны.

– Где вы научились бить так больно? – Эшли почувствовала себя задетой его словами и в особенности тоном.

– В марокканской пустыне.

– А что там такого особенного произошло? – спросила она после секундного колебания.

– Долгая история.

– Ну, времени у нас больше чем достаточно. Если, конечно, вы не против поговорить об этом.

Коллин покачал головой.

– Может, как-нибудь в другой раз.

Эшли так и вскинулась. Казалось, ей вот-вот приоткроется нечто очень важное, касающееся его… И тут же, как уже бывало не раз, он неожиданно захлопнул дверь прямо у нее перед носом.

– Черт возьми, Коллин! Вы все время твердите, чтобы я доверяла вам, но при любой моей попытке заложить фундамент этого доверия тут же делаете шаг назад, – обиженно сказала Эшли. – Как могу я доверять вам, если вы не доверяете мне?

Коллин по-прежнему не спускал взгляда с дороги, но чувствовалось, что ей удалось задеть его за живое.

– Ладно, все правильно, – медленно произнес он в конце концов. – Наверно, вы и в самом деле имеете право знать.

И он рассказал ей о своей поездке в Марракеш.