любовь выше всех других качеств, потому что лишь они могут содействовать постройке этого славного жилища. По той же причине разобщение называется «великой ересью» у буддистов, и «единение» есть высшая цель индуса; освобождение, в его представлении, есть ничто иное, как уничтожение тех ограничений, которые держат нас врозь, а эгоизм – корень всякого зла, разрушение которого ведет к уничтожению страданий.
Пятая сфера – нирвана – соответствует высшему аспекту Бога внутри нас, и этот аспект называется в теософии Атма, или высшее Я. Это – сфера чистого бытия и божественных сил в их наиболее полном проявлении в нашей пятеричной вселенной, ибо все, что превышает ее, что находится в шестой и седьмой сферах, то скрыто в недоступном для нас божественном Свете; сознание «атмическое» или «нирваническое», принадлежащее жизнедеятельности пятой сферы, есть сознание, которым владеют лишь немногие, опередившие все человечество и уже закончившие цикл человеческой эволюции, которых мы называем Учителями.[140] Они разрешили в себе проблему соединения самой сути индивидуальности с нераздельностью от других, и они живут, совершенные в мудрости, в блаженстве и силе.
Когда человеческая Монада отделяется от Логоса, это можно бы сравнить с тонкой нитью света, отделяющейся от светового океана Атмы посредством невообразимо тонкой оболочки из буддхической субстанции, и нить эта заканчивается искрой, которая заключается в оболочку из материи высших отделов (арупа) ментальной сферы. «Искра спускается из пламени посредством тончайшей нити Фохата».[141] По мере того, как эволюция подвигается, эта сияющая овальная оболочка растет и приобретает опаловый оттенок, а тонкая нить расширяется все в больший и больший проводник, через который изливается все более атмической жизни. Под конец они сливаются – третье со вторым, и оба сливаются с первым, как пламя сливается с пламенем, нарушая всякое разобщение.
Эволюция в условиях четвертой и пятой сферы принадлежит будущему нашей расы, но те, которые избирают трудный путь ускоренного движения, могут приобщиться к ней и теперь, о чем будет сказано далее.[142] На этом пути духовное тело (буддхическое) развивается быстро и человек начинает разделять сознание этой высокой области и познавать блаженство, которое происходит от отсутствия разделяющих препон, и мудрость, свободно вливающуюся, когда пределы сознания уничтожены. И тогда человек освобождается от колеса, к которому душа привязана в низших мирах, и здесь он впервые предвкушает свободу, совершенство которой ожидает его в состоянии нирваны.
Нирваническое сознание представляет собою антитезу уничтожению; это – бытие, повышенное до такой высокой степени жизненности и интенсивности, которая невообразима для тех, кто знает одну лишь жизнь чувств и земного разума. Как еле тлеющий ночник по сравнению с сиянием полуденного солнца, так же темно наше прикованное к земле сознание по сравнению с сознанием нирваны, и смотреть на него как на уничтожение только потому, что границы земного сознания исчезли, похоже на то, как если бы человек, не видавший ничего кроме ночника, стал утверждать, что свет не может существовать без светильни, погруженной в масло. Что нирвана существует, о том свидетельствуют в священных писаниях Те, которые переживали ее славу, и о том же свидетельствуют и в настоящее время те представители нашей расы, которые уже поднялись на высшую ступень совершенного человечества и поныне сохраняют связь с землею лишь для того, чтобы помочь восходящей расе подниматься по тем же ступеням без колебания.
В нирване пребывают Великие Сущности, которые закончили свою собственную человеческую эволюцию в исчезнувших мирах и которые выступали вместе с Логосом, захотевшим проявить Себя в новой вселенной. Они являются совершенными исполнителями Его воли. И все представители различных областей вселенной, о деятельности которых в различных сферах было упомянуто, имеют здесь свою обитель, ибо нирвана представляет собою сердце вселенной, откуда истекают все его жизненные токи. Отсюда исходит Великое Дыхание, жизненное начало всего, и сюда же оно возвращается, когда проявленная вселенная достигает своего предела. Там можно зреть Блаженство, к которому стремятся мистики, там пребывает Слава без покрова, Высочайшая Цель бытия.
Братство всего живого имеет свою незыблемую основу в области духа (сферы Атмы и Буддхи), ибо лишь здесь существует единство, лишь здесь можно найти совершенное согласие. Интеллект есть начало разъединяющее в человеке, он различает «я» от «не я», он сознает только одного себя, а все остальное мыслит как внешнее и чуждое для себя. Это начало борющееся, враждующее, самоутверждающее, и, с точки зрения интеллекта, весь мир является ареной всевозможных столкновений, ожесточающихся в той мере, в какой интеллект участвует в них. Даже и страстное начало в человеке наклонно к враждебности лишь тогда, когда его волнуют желания и когда что-либо становится между ним и предметом его желания; но оно становится все более и более враждебно-наступательным по мере того, как ум подталкивает его к деятельности, ибо тогда оно начинает изыскивать средства для удовлетворения не только настоящих, но и будущих желаний, и стремится присвоить себе как можно больше из запасов природы. В человеке лишь его интеллект по природе своей наклонен к вражде, ибо он утверждает себя как величину отдельную от всех остальных, и именно в нем заключается корень разъединения, вечно возобновляющийся источник отчуждения человека от человека.
Но как только человек вступает в сферу Буддхи, он немедленно начинает чувствовать единство, подобно тому, как отдельные лучи солнца, расходящиеся в разные стороны, возвращаясь назад в солнце, из которого изошли, сливаются вновь воедино. Существо, находящееся на солнце, проникнутое его светом и само изливающее этот свет, не могло бы чувствовать различия между одним лучом и другим и совершенно одинаково посылало бы световые токи по всем направлениям; то же и с человеком, который сознательно достиг духовной сферы: он чувствует братство, о котором другие лишь говорят как об идеале, и он изливает свою силу в пользу каждого, кто нуждается в его помощи; он видит во всех существах как бы самого себя, и все, что он имеет, считает принадлежащим столько же им, сколько и себе, более того – скорее им, потому что нуждаются больше они, а сил у них меньше, чем у него. Так старшие братья в дружной семье берут на себя бремя семьи, охраняя младших братьев от горя и нужды; для духа братства слабость есть право на помощь и на любовное покровительство, а не повод для угнетения. Все великие основатели религий действовали из этой сферы единства и отличались всегда великим состраданием и нежностью, отзываясь на все внешние и внутренние нужды людей. Сознание этого внутреннего единства, признание единого Я, пребывающего во всем, есть единственное незыблемое основание братства; все остальное изменчиво.
Сознание это сопровождается уверенностью, что ступень эволюции, достигнутая различными живыми существами, зависит главным образом от того, что можно бы назвать их возрастом. Одни начали свое странствие гораздо позднее, чем другие, и, хотя основные свойства у всех равны, некоторые развернули гораздо большее количество из этих свойств потому, что в их распоряжении было более времени, чем у младших братьев. Так же немудро было бы осуждать зерно, что оно еще не превратилось в цветок или младенца, что он не проявляет свойств взрослого человека, как осуждать молодые души, окружающие нас, что они еще не развились до степени, которая уже достигнута нами. Ведь мы не осуждаем себя за то, что не достигли еще до божественного совершенства, а между тем со временем и мы будем стоять там, где стоят наши старшие братья. Какое же право имеем мы осуждать тех, кто моложе нас? Самое слово братство заключает идею одинаковой крови и неодинакового развития; поэтому-то оно и представляет истинное звено между всеми созданиями вселенной – единство сущности жизни и различие в ступенях, достигнутых проявлениями этой жизни.
Мы все едины по нашему происхождению, едины по способу нашей эволюции и едины по общей цели нашего бытия, а различие в наших возрастах и в достигнутом размере должно лишь вызывать в нас взаимную тесную и нежную связь. Все, что человек мог бы сделать для своих братьев по плоти, которые иногда бывают для него дороже самого себя, является истинной мерой того, что он должен делать для каждого, кто разделяет с ним единую жизнь. Люди бывают исключены из сердца своих братьев вследствие различия расы, класса и происхождения; человек, мудрый любовью, поднимается над всеми этими наружными различиями и сознает, что жизнь всех исходит из одного и того же источника, что все люди – члены одной великой семьи.
Признание всеобщего братства и стремление осуществить его в земной жизни является таким сильным двигателем для развития высшей природы человека, что это признание сделано единственным обязательным условием для вступления в Теософическое общество, единственным «предметом веры», который всеми вступающими в Общество должен быть принят безусловно. Осуществление этой веры в
