В целом день прошел спокойно. Я пару раз позвонил Анюте, узнал, как у нее дела (паутина не возвращалась, пауки тоже), пообещал, что завтра приеду, взял с нее обещание, что она обязательно позвонит, если что. Приготовил ужин — это в качестве компенсации за отсутствие, да и … есть Ромкину стряпню — выше моих сил.

Родители, как ни странно, особенно не пилили. Так, все в пределах нормы.

Заснул я практически мгновенно — что неудивительно, учитывая, в каких условиях я спал предыдущей ночью. Правда, сотовый я предусмотрительно поставил на вибрацию — а то вдруг Анюта позвонит, весь дом переполошится.

И ведь как знал! Ровно в полночь, как по секундомеру, мобильник ожил.

Я с трудом расклеил заспанные глаза, покосился на поцарапанный экранчик. Вовочка … Ох, у него опять что-то случилось?!

— Але? — Я осторожно прижал трубку к уху.

— Андрей, — встревожено зазудел мобильник, — скажи, как правильно на английском будет: «Я с Марса и прилетел сюда, чтобы съесть твои мозги!» Киношку он, что ли, смотрит?

Все, на что меня хватило, — это не послать Вовочку лесом, а тихо выдохнуть в трубку: «I amfromtheMarsandIcameheretoeatyourminds», — и отключиться …

Причем как в прямом смысле, так и в переносном.

Спал я спокойно. Но первое, что я сделал, проснувшись поутру (даже не умылся), это набрал номер Данешти.

— Ну? — мрачно буркнул Вовочка, вместо того чтобы поздороваться. Не вовремя я позвонил, что ли?

— Может, ты мне объяснишь, на фига в полночь такие вопросы задаешь?

— Какие? — не понял приятель.

— Про Марс и мозги.

Вован, как-то мгновенно проснувшись, довольно заржал в трубку:

– Ой, ты не поверишь! Сижу я перед компом, в «аське» болтаю с приятелями. И тут стучится ко мне какое-то дите, пятнадцати лет от роду. Проживает, судя по профилю, в нашем городе. Вот только разговаривает это чадо по-английски, и ладно бы написало «hello», так нет, оно говорит: «Whoareуои?» Вот я и не придумал ничего лучше …

— А оно? — с трудом выдавил я.

— Написало: «Ohmygod» — и отключилось …

Я честно попытался хоть как-то отреагировать на такой рассказ, но все, что у меня получилось, это выдавить тихий истеричный смешок. Вовочка истолковал это по-своему:

– Слушай, ты не против, если я тебе позже перезвоню? А то я сейчас занят.

– Да, конечно.

Уже положив трубку, я догадался задуматься: а не рановато ли? Чтоб быть занятым? Я вон только проснулся …

Как оказалось, понятие «рановато» — несколько растяжимо: часы уверенно показывали полдень. Интересно, и как же я умудрился так хорошо поспать, что меня даже Ромочка будить не стал. Может, братишка приболел?

К моему удивлению, братан не торчал возле компьютера. И даже не пялился в телевизор. И не читал какой-то из многочисленных «мужских» журналов. Его просто дома не было. В кино слинял, что ли? Говорил он недавно о каком-то новом фильме … Ну хоть отдохну спокойно.

Если только с Аней все в порядке.

К счастью (и моему немалому удивлению), у госпожи журналистки не было никаких проблем. Ее не сгрызли размножившиеся пауки, не задушила расползшаяся паутина, не … В общем, ничего с ней не произошло.

Девушка заверила меня, что все в порядке и я могу пока не приезжать … А если что-то будет плохо, она обязательно позвонит. Я проглотил вертящееся на языке, что если будет плохо, то позвонить она уже не успеет, — это было бы чересчур по-Данештински.

Как говорится: «Только помяни …» Я не успел даже трубку положить, как в дверь позвонили: господин адвокат разобрался со своими делами и решил наведаться ко мне в гости. И как ни странно, первое, что он высказал, после того как я поведал, что с Аней все нормально: «Если будет плохо …»

Дальше я слушать не стал. Все и так понятно.

Впрочем, Вовка и сам не стал договаривать. Плюхнулся на диван и весело поинтересовался:

– Хочешь прикол?

— Ты еще что-то рассказал любителю английского языка?

— Да нет, — отмахнулся он, — все гораздо проще. Есть такой бородатый анекдот: судят мужика за убийство. Ну судья и предлагает дать показания. Тот начинает: «Товарищ судья, ну, как было. Иду я после работы домой. Устал как собака: с восьми утра и до вечера. Прихожу, открываю дверь, захожу в спальню, а там жена с любовником. Ну я посмотрел на это, пошел на кухню. Взял нож, сел на стул и начал чистить ножом апельсин … Сижу, срезаю корочку, и тут этот козел заходит на кухню. Заходит, поскальзывается на апельсиновой кожуре и падает на нож. Начинает вставать, снова поскальзывается и снова падает. И так восемь раз».

Я из вежливости улыбнулся:

— И что?

— А то, что у меня сейчас дело есть, по убийству. Так там обвиняемый стоял и резал ножом помидоры …

Да уж. Не знает людская фантазия пределов. Насколько в лингвистике все проще. Хотя, например, о фамилии Ермака Тимофеевича, открывателя Сибири, до сих пор споры идут. И какие только версии не выдвигаются. Вплоть до неприличных. Англо-русский словарь матерных выражений отдыхает: бедным американцам такого вовек не выдумать. Впрочем, об Арине Родионовне пересудов не меньше ведется.

Ох, господи, что-то мои мысли вообще не в ту сторону ушли. Впрочем, с Вовочкой и не такого можно ожидать: от этого юриста крыша просто-напросто протечь может.

Додумать, что же еще можно ожидать от господина юриста, я не успел: в прихожей оглушительно запел звонок, и я перепуганным зайцем рванулся в коридор. Первая мысль была: у Анюты опять что-то случилось. Уже ближе к входной двери до меня начало доходить, что если бы у девушки что-то и случилось, звонить бы она стала по телефону, а не в дверь. И точно: в подъезде переминался с ноги на ногу, не отрывая тоскливого взгляда от потолка, любимый братик.

А я уж думал, куда он запропастился?

В квартиру Ромка влетел начинающим ураганчиком: перевернул на тумбочке у входа небольшую фарфоровую вазочку, чудом не расколотив ее, наступил на выпавший искусственный букет, пнул подбежавшего поздороваться Мурзика (или Барсика — я не разобрал — пес слишком уж быстро сбежал) и наконец ввалился в коридор.

Да уж, а я думал, это только Вовочка способен на такой разгром. Мамаево побоище в миниатюре.

– Ключи дома забыл? — мрачно поинтересовался я у брата. В конце концов, замкнуто было не на щеколду, так что отпереть он мог и сам. Так, стоп, а если он забыл, то кто запирал? Родители? Так они ж на работу ушли. Ромочка встал в восемь утра?! Быть этого не может! Как говорил Станиславский: «Не верю!»

Впрочем, сомнения тут же были развеяны:

– Не-а, ключи со мною. Я тебя будил.