удержал. Разламывая ребра, разрывая вены, в него вошла смерть.

«Я вчера исповедовался — и убит. Зачем я исповедовался?» — подумал Стефан, укладываясь в телегу, потому что война и сама жизнь для него кончились, нужно было наконец-то отдохнуть…

А кругом неслась пронзительно воющая карусель. Это ударила лавина татар. Табор распался на две части, и войны уже не было. Шел грабеж. Татары хватали пленников, тащили скарб.

Хмельницкий казакам участвовать в грабеже не позволил.

— Шемберг! Шемберг! — понеслись над войском клики.

Казак мчался перед войском, водрузив на пику усатую голову старого воина. Подскакал к Хмельницкому.

— Принимай, гетман, дар от казаков! Вот он, наш лютый враг, комиссар Войска Запорожского.

Хмельницкий увидал, что это ошибка. Подозвал Ганжу.

— Найди пана Шемберга! Дикого убийства не дозволяй.

Все было кончено.

Татары гнали пленных — первый дар войны. Среди них были и пан Шемберг, и пан Стефан Чарнецкий, и пан Стефан Калиновский.

Потоцкого нашли в беспамятстве. Гетман приказал устроить покойную повозку и спешно везти раненого в Сечь, к великим сечевым знахарям. Не довезли ясновельможного пана. Умер. И стала ему могилой широкая украинская степь.

Скрипачи выводили томительные кружева звуков.

— Легче! Легче! Великолепно! — француз порхал вокруг Мишеля, как бабочка, сам тоже в кружевах, томный, но расторопный.

Новая королева — новая жизнь двора. Мазурку сменил изысканный менуэт.

Князь Иеремия вошел в залу бесшумно. Француз сделал вид, что не видит князя, но полет его вокруг Мишеля стал поистине вдохновенным.

— Выше голову! Взгляд открытый! Ясный!.. О, князь! С такими манерами Париж будет у ваших ног. Остается лишь подрасти.

Мишель увидал отца, просиял. Теперь он танцевал только для него, своего кумира.

У князя Иеремии дрогнуло сердце. Он должен немедленно оборвать прекрасную идиллию.

Час тому назад прискакал шляхтич Машкевич с вестями: у Желтых Вод наголову разбит Стефан Потоцкий, в Паволочи восстание. Казаки вырезали шляхту и собирают полк, чтобы идти к Хмельницкому.

Князь Иеремия дал Машкевичу свежих лошадей, пятерых джур и отправил в ставку Потоцкого. Князь был готов выступить в поход и просил коронного гетмана указать, куда идти, чтоб соединиться с главными силами.

Мирная жизнь всегда тяготила Вишневецкого, но предстоящая война, война с народом, не обрадовала.

Он смотрел на танец Мишеля и не находил в себе мужества остановить музыкантов. Словно бы от его слова зависело — быть или не быть Хмельницкому. Князь вспомнил вдруг ребенка-урода, прорицателя, свой вопрос: «Кто у меня украл?» — и твердый короткий ответ: «Сотник». А кто Хмельницкий?

Князь Иеремия повернулся и вышел из залы. Мишель с плачем кинулся к матери. Он подумал, что отец рассердился на какую-то его неловкость. Музыка оборвалась…

Князя ждали возле его кабинета. Кто-то поклонился ему.

— В Котельне горожане захватили замок!

— Коростошев тоже бунтует.

Он обвел всех глазами:

— Хмельницкий — кто он?

— Украинец, — ответили ему.

Князь досадливо дернул плечом:

— Я спрашиваю — кто?

— Казак!

Лицо у князя Иеремии стало белым.

— Сотник! — выпалил пан Заец, посланный княгиней узнать, чем его милость недовольны.

— Ах, он-то и есть сотник! — сказал князь Иеремия растерянно. — Пошлите за мальчиком.

— За княжичем! — встрепенулся пан Заец.

— За мальчиком! — топнул ногой князь. — За прорицателем. — Взял пана Заеца под руку: — Прошу вас, сообщи те княгине, а впрочем — я сам.

Вернулся в залу, увидал плачущего сына.

— Вы уже знаете? — спросил он княгиню.

— Нет, — сказала она.

— Стефан Потоцкий разбит. Я прошу вас, княгиня, собраться без промедления в дорогу Вы поедете в Брагин, там будет вам покойно.

— Неужели это… так опасно?

— Это очень опасно, княгиня.

— Когда вы назначаете день отъезда?

— День?! Вы поедете немедленно, — и, чтобы сгладить сухость тона, добавил: — Через час или через полтора часа.

Поклонился и вышел, чтобы не объяснять. Ничего и ни кому не объяснять.

Ровно через час ему доложили:

— Княгиня и князь в карете.

Он вышел проводить их. Поцеловал княгиню, поцеловал Мишеля.

— Князь, я даю вам сотню драгун, будьте вашей матушке надежным защитником.

Мишель посмотрел на строящийся отряд, глаза у него засияли.

— Неужели это так опасно? — опять спросила княгиня.

Гризельда.

— С нашими полководцами беды не оберешься!

— Берегите себя! — она сняла с шеи крестик с алмазами, надела на князя.

— Я клянусь вам, княгиня, навести порядок в стране!

— Дай вам Бог!

К Вишневецкому подошел кто-то из шляхты:

— В Ясногородке и Любартове неспокойно.

Князь Иеремия снова взялся за ручку кареты.

— Князь Михаил, я отменяю свой прежний приказ. Вы получаете в свое командование не сотню, а три сотни драгун.

Карета сорвалась с места, поскакали драгуны, тронулся обоз.

К князю Иеремии подвели мужика.