Я не ответил на замечание, ограничившись лишь быстрым холодным взглядом. Несколько минут мы оба молчали. Затем, переборов себя, но все еще не желая признавать ошибку, Джули выдала кое-какие подробности:

– Возможно, у нее было что-то с Уирлингом. Он бы не упустил своего шанса – не потому, что это Мэри Маргарет Флендерс, а потому, что она была женой Стэнли Рота… Уирлинга тешила бы мысль, что он отнимает ее у Стэнли.

– Однако не с Льюисом Гриффином?

– Льюис не пошел бы на такое. Отчасти потому, что он друг Стэнли. Но в основном из- за своих атавистических взглядов. Он считает бесчестным спать с женщиной, которая замужем за другим мужчиной. – В уголках ее рта, как отражение грусти, притаилась едва заметная усмешка. Негромким, чуть севшим голосом Джули добавила: – Приятно знать, что рядом еще живут такие люди. Особенно в нашем городе.

Премьеру назначили в «Китайском театре Граумана». Совсем недавно здесь опускалась на колени Мэри Маргарет Флендерс, оставившая в цементном растворе отпечатки рук. Застыв, цемент сделал отпечатки и дощечку с ее именем неотъемлемой частью звездной истории, уложенной на тротуарные плиты.

– Наверное, Льюис – единственный мужчина в Голливуде, с которым она не переспала, – не скрыв осуждения, заметила Джули. – Знаешь, была и такая сторона ее известности.

– Что интересно, – как бы вскользь сказал я, – в «Блу зефир» упомянута только одна связь, с компаньоном Уильяма Уэллса. – Джули удивилась, и я пояснил: – «Блу зефир». Это фильм. Сценарий, над которым работал Стэнли Рот.

Джули осторожно заглянула в мои глаза. Стараясь казаться беззаботной, она спросила:

– Это сказал сам Стэнли? Насчет только одной связи с компаньоном?

– Нет, – ответил я, не переставая изучать ее реакцию. – Стэнли не говорил, я сам прочитал.

Последовал новый полный удивления взгляд. В глазах Джули промелькнуло раздражение – всего на секунду.

– Сколько он тебе дал прочесть?

В ее словах была плохо скрытая досада, направленная вовсе не на меня – скорее на Стэнли Рота. Словно он, позволив ознакомиться с частью сценария, нарушил чье-то доверие или выдал чужой секрет.

Я ответил, сделав вид, что ничего не понял.

– Весь, – спокойно сказал я, глядя в окно. – Я прочитал сценарий от начала до конца, потом прочитал еще раз. По-моему, выдающаяся вещь. Что ты об этом думаешь?

И я повернулся лицом к Джули.

С вызовом подняв подбородок, она сидела, плотно сжав красивые, словно отполированные губы.

– Там есть про меня?

Голос прозвучал угрожающе тихо.

– Ты что, не читала? – спросил я, просто чтобы убедиться.

Теряя терпение, Джули отрицательно покачала головой:

– Никто не читал. Ты первый. Я читала отдельные фрагменты. – Вздохнув, она добавила: – Всякий раз по нескольку страниц – сцену оттуда, другую отсюда… Всегда в беспорядке и никогда два куска сразу.

Напряжение понемногу спадало. Посмотрев на меня, Джули с надеждой спросила:

– Ты уверен, что меня нет в сценарии?

– Тебе не хотелось бы там оказаться?

– Про «Блу зефир» знает каждый, – пояснила Джули. – Теперь всем известно, над чем Стэнли Рот трудился последние два года. Но никто еще не видел сценария в готовом виде, то есть никто, кроме тебя.

Мы стояли напротив кинотеатра, дожидаясь своей очереди к распорядителю парковки. Вдоль улицы на тротуаре выстроились отпечатки рук. Безмолвные следы тех, кто когда-то был знаменитым.

– Стэнли показывал отдельные части сценария, но только на студии. И еще он говорил, каким представляет этот фильм…

– Новый «Гражданин Кейн».

– Это сказал сам Стэнли? Он правда так считает? – спросила Джули.

Уклонившись от прямого ответа, я пояснил, что после чтения сценария нельзя не заметить аналогии.

– За исключением того факта, что «Блу зефир» рассказывает про индустрию кино, – немедленно отозвалась Джули. – Идея Стэнли такова: сказать правду и сделать это лучше, чем кто-либо до него. Вот почему так сильно переживают все, кто слышит о его сценарии. Боятся, что Стэнли Рот расскажет нечто хорошо ему известное. Так ты уверен, что меня нет в тексте?

В голосе Джули слышалось явное облегчение. Элегантная, как кинозвезда, она взяла меня под руку, и мы вступили в коридор, попав под обстрел фоторепортеров и телевизионных операторов. Улыбаясь, Джули приветствовала толпу, стоявшую за ограждавшим красную дорожку бархатным канатом. Раз уж мы оказались здесь, у входа в кинотеатр, Джули заодно решила убедить присутствующих в собственной известности.

Зайдя внутрь при ярком свете дня, мы вышли из кинотеатра через два часа, когда было уже темно. Не знаю, прав ли оказался продюсер Уильям Помрой. Не могу утверждать, что картина была самой лучшей из всех, в которых снималась Мэри Маргарет Флендерс, но с самого первого кадра ощущение, что ты в последний раз видишь ее в новой роли, что этого больше никогда не произойдет, надолго отпечаталось в памяти. Даже когда она просто «дежурила», пока кадр держал Уокер Брэдли или любой другой актер, вы продолжали смотреть именно на Мэри Маргарет, ожидая, что она сделает дальше.

Когда в конце фильма Мэри Маргарет умирает, получив пулю из снайперской винтовки (здесь снималась дублерша), сцена произвела на публику куда большее действие, чем эффект, достигаемый чисто художественными средствами. Публика была потрясена, несмотря на то что из присутствовавших с Мэри Маргарет Флендерс были знакомы лишь несколько человек. Выходя из зала, люди продолжали обсуждать фильм.

Оказавшись снаружи, я отошел немного в сторону, дожидаясь остальных, в то время как Джули бросилась к Стэнли Роту и собравшимся вокруг него руководителям студии, чтобы поделиться восхищением от премьеры и сказать, что уверена в будущем успехе. Едва Джули успела коснуться руки Рота, как я услышал скрипучий голос, безошибочно выделивший из толпы своего хозяина:

– Ты убийца, Стэнли Рот. Ты убил Мэри Маргарет Флендерс и скоро за это заплатишь.

Оглядевшись, я наконец увидел его, потрясавшего в ночи сжатым кулаком и повторившего этот жест снова, как только к нему ринулись самые шустрые репортеры и развернулись объективы телекамер.

Загорелый и ухоженный, одетый в черный смокинг, Джек Уолш выглядел как человек, уже владеющий собственной студией.