'В умелых руках, - прошептал сборщик податей, - любая вещь может быть волшебной.'
Тим заметил лягушку, которая прыгала себе по гнилой березе на другой стороне ручья. Он направил на нее набалдашник и произнес единственное известное ему заклинание: абра-ка-дабра. В душе надеялся, что лягушка упадет замертво или превратится в… ну, во что-нибудь. Но лягушка отказалась умирать или превращаться. Что она сделала, так это спрыгнула с бревна и исчезла в зарослях травы у ручья. Но в том, что стержень оставлен специально для него, мальчик не сомневался. Каким-то образом Сборщик знал, что он пройдет здесь. И когда именно.
Тим снова повернул на юг и увидел всполохи красного света. Шли они откуда-то между домом и сараем. Несколько мгновений Тим просто стоял и смотрел на это алое свечение. Потом побежал. Сборщик подарил ему ключ, Cборщик оставил ему волшебную палочку. Теперь же, рядом с родником, в котором они набирали воду, он оставил ему свою серебряную чашу.
Ту самую, с видениями.
Да только это была не чаша, а мятое жестяное ведро. Тим разочарованно сгорбился и поплелся к сараю, чтобы покормить мулов, прежде чем идти в дом. Но вдруг он остановился и развернулся кругом.
Ведро- то ведро, но не из их хозяйства. То было меньше, сделано из железного дерева, с ручкой из цветуницы. Тим вернулся к источнику и поднял ведро. Он стукнул рукояткой палочки Сборщика податей по его стенке. Ведро откликнулось глубокой, звенящей нотой, заставившей Тима отпрыгнуть назад. Ни одна жестянка не смогла бы издать такой гулкий звук. Опять же. если подумать, то и заходящее солнце не могло бы так четко отразиться в старом жестяном ведре.
'Ты думал, я отдам свою серебряную чашу такому недоростку, как ты, Тим, сын Джека? А зачем, если любая вещь может стать волшебной? И кстати о волшебстве: разве я не дал тебе свою собственную волшебную палочку?'
Тим понимал, что голос Сборщика податей порожден его воображением, но он полагал, что человек в черном плаще, окажись он сейчас здесь, сказал бы примерно то же самое.
Потом в его голове прозвучал новый голос. 'Он весь состоит из лжи, от макушки до подошв ботинок, а его проповеди не принесут ничего, кроме слез'.
Этот голос он заглушил в себе и наклонился, чтобы наполнить оставленное ему ведро. Когда вода набралась, Тима снова одолели сомнения. Он попытался вспомнить, делал ли Сборщик какие-нибудь пассы над поверхностью воды - вроде бы это непременная часть волшебства? - но не смог. Все, что он помнил, - это как человек в черном сказал ему, что если он взбаламутит воду, то ничего не увидит.
Сомневаясь не столько в волшебной палочке, сколько в своей способности ей воспользоваться, Тим помахал палочкой над водой. Сначала ничего не происходило. Он уже хотел сдаться, когда поверхность воды затянула дымка, местами скрывшая его отражение. Дымка рассеялась, и он увидел Сборщика податей, глядевшего прямо на него. Там, где находился Сборщик, было темно, но странный зеленый огонек с ноготок порхал у него над головой. Он поднялся повыше, и в его свете Тим увидел дощечку, прибитую к стволу железного дерева. 'РОСС-КЕЛЛС', гласила она.
Зеленый огонек взмыл вверх по спирали и оказался под самой поверхностью воды в ведре. Тим ахнул. Внутри огонька обнаружилось живое существо - крошечная зеленая женщина с прозрачными крылышками на спине.
'Это же сайя, из волшебного народца!'
Убедившись, что привлекла его внимание, сайя упорхнула, мимолетно присела на плечо сборщика, а потом, кажется, спрыгнула с него. Теперь она зависла между двумя столбиками с поперечиной, с которой свисала еще одна табличка. Как и а надписи, отмечающей границу делянки Росса-Келлса, Тим узнал ровные печатные буквы отца. 'ЗДЕСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ТРОПА', гласила надпись. 'ДАЛЬШЕ ЛЕЖИТ ФАГОНАР'. А ниже буквами покрупнее и пожирнее: 'ПУТЕШЕСТВЕННИК, БУДЬ НАСТОРОЖЕ!'
Сайя порхнула обратно к Сборщику податей, сделала вокруг него два круга, оставляя за собой переливающийся, быстро тающий зеленоватый след, потом поднялась выше и скромненько зависла в воздухе возле его щеки. Сборщик смотрел прямо на Тима; его фигура подергивалась рябью (как очертания фигуры отца Тима, когда мальчик смотрел на его тело в воде) и все-таки казалась абсолютно реальной, телесной. Он описал одной рукой полукруг над головой, шевеля двумя растопыренными пальцами, как ножницами. Этот знак Тим прекрасно понимал, потому что все в Листве им иногда пользовались: 'Торопись, торопись!'
Сборщик податей и его волшебная спутница померкли и исчезли, и Тим увидел свое собственное изумленное лицо. Он снова провел палочкой над ведром, едва замечая, как она вибрирует в его руке. Снова появилась дымка, словно бы ниоткуда. Она заклубилась и исчезла. Теперь Тим увидел высокий дом с множеством фронтонов и труб. Он стоял на поляне, окруженной такими мощными и высокими железными деревьями, что в сравнении с ними деревья у Железной тропы казались карликами. 'Наверно', подумал Тим, 'верхушками они достают до облаков'. Он понимал, что дом стоит где-то в самой чаще Бескрайнего леса, намного дальше, чем отваживались заходить даже самые смелые лесорубы Листвы. Многочисленные окна были украшены каббалистическими узорами, и благодаря ним Тим понял, что смотрит на дом Мерлина Эльда, где время стоит на месте или даже течет в обратную сторону.
В ведре появилась маленькая, колеблющаяся фигурка Тима. Он подошел к двери и постучал. Дверь открылась. Из нее вышел улыбающийся старик, в чьей длинной, до пояса, белой бороде сверкали драгоценные камни. На голове у него была островерхая шляпа, желтая, как солнце на Полную Землю.Водяной Тим о чем-то серьезно заговорил с Водяным Мерлином. Водяной Мерлин поклонился и вернулся в дом… который, казалось, постоянно менял очертания (хотя, возможно. виной тому была вода). Маг вернулся Теперь он держал в руках черную ткань, похожую на шелк. Он поднял ткань на уровень глаз, демонстрируя ее назначение: повязка. Маг протянул ее Водяному Тиму, но прежде чем тот успел ее взять, над водой снова появилась дымка. Когда она рассеялась, Тим не увидел ничего, кроме собственного лица да птицы, пролетавшей у него над головой и, несомненно, торопящейся попасть в свое гнездо до заката.
Тим в третий раз провел палочкой над ведром. Тпеперь, несмотря на возбуждение, он чувствовал, как тот гудит в его руке. Когда туман рассеялся, он увидел Водяного Тима, сидящего у кровати Водяной Нелл. Черная повязка была на глазах его матери. Вродяной Тим снял ее, и лицо Водяной Нелл осветила изумленная радость. Она. смеясь, прижала к себе сына. Водяной Тим тоже смеялся.
Туман затянул и это видение, как два предыдущих, но вибрация в стальном пруте прекратилась. 'Бесполезный, как мусор,' подумал Тим. И так оно и было. Когда туман исчез, вода в жестяном ведре не показала ему ничего более чудесного, чем последние отблески заката. Он несколько раз пытался поводить над ведром палочкой Сборщика податей, но ничего не произошло. Ничего страшного. Тим знал, что ему делать.
Он поднялся на ноги, взглянул на дом и никого не увидел. Но скоро здесь появятся мужчины, которые обещали нести караул. Надо действовать быстро.
Зайдя в сарай, он спросил Битси, не хочет ли она еще раз отправиться на вечернюю прогулку.
Та непредвиденная работа, которую пришлось переделать вдове Смак для Нелл Росс, утомила ее чрезвычайно, но ведь была она больной и старой, а эта странная, не по сезону теплая погода беспокоила ее куда больше, чем она согласилась бы признать. Поэтому, несмотря на то, что Тим не осмелился стучать громко (хватит уже того, что он вообще отважился постучать после заката), вдова сразу же проснулась.
Вдова взяла лампу, и когда в ее свете она увидела, кто стоит в дверях, сердце ее упало. Если бы прогрессирующая болезнь не отняла у ее единственного глаза способность слезиться, она бы расплакалсь при виде этого юного лица, полного глупой и смертельной решимости.
- Возвращаешься в лес, - сказала она.
- Ага, - ответил он тихим, но твердым голосом.
- Вопреки всему, что я тебе говорила.
- Ага.
- Очаровал он тебя. Но зачем? Ради выгоды? Нет, только не он. Он просто увидел яркий огонек во тьме этого богом забытого захолустья, и для него нет ничего слаще, чем затушить его.
- Сай Смак, он показал мне…
