расстояние слишком велико. Например, всякий, кто сознательно отправился бы зарезать лошадь, сообразил бы надеть фартук, как рабочие на бойнях. Предосторожность абсолютно очевидная. Однако несколько брызг могли бы упасть мимо фартука и остаться незамеченными.

— В суде никакой фартук не упоминался.

— Я имею в виду другое. Я просто предлагаю объяснение, отличное от вашего. Или еще: там могли присутствовать другие. Если существовала шайка, как предполагалось, то этот молодой человек не обязательно зарезал лошадь сам, а просто стоял в стороне, но в результате брызги крови могли попасть на его одежду.

— Опять-таки никаких доказательств представлено не было.

— Однако имелись серьезные указания на существование шайки, не так ли?

— Шайка настойчиво упоминалась. Но без намека на какие-либо улики.

— Ну а тот, который располосовал собственную лошадь?

— Грин? Но даже Грин ничего не говорил про шайку.

— Сэр Артур, я понимаю ваши доводы и ваше желание найти доказательства в их поддержку. Я просто говорю, что имеются другие возможности, упоминались они в суде или нет.

— Вы совершенно правы. — Артур решил больше на этом не настаивать. — Так не можем ли мы поговорить о волосках? Вы в своих показаниях упомянули, что сняли с одежды двадцать девять волосков и что, когда вы их исследовали под микроскопом, они были — если я помню ваши слова точно — «подобны по длине, цвету и структуре» волоскам на лоскуте кожи, срезанном с пони, принадлежавшего шахте?

— Совершенно верно.

— «Подобны». Вы ведь не сказали «совершенно такие, же как».

— Да.

— Потому что они не были совершенно такими же?

— Да, поскольку это вывод, а не наблюдение. Но, по понятию непрофессионалов, сказать, что они были подобны по длине, цвету и структуре, означает, что они были точно такими же.

— И у вас нет никаких сомнений?

— Сэр Артур, на скамье свидетелей я всегда грешу в пользу осторожности. Но, говоря между нами, на условиях, которые вы предложили для нашей беседы, я готов заверить вас, что волоски на одежде принадлежали тому же самому животному, кожу которого я исследовал под микроскопом.

— И точно с той же части?

— Не понимаю.

— То же животное и та же часть этого животного, то есть брюхо?

— Да, совершенно верно.

— Ну а волоски с разных частей лошади или пони различаются длиной, а возможно, толщиной и, возможно, структурой. Волосы из хвоста или гривы, например, будут совсем другими.

— Это тоже совершенно верно.

— Однако все двадцать девять волосков, которые вы исследовали, были совершенно одинаковы и с той части пони?

— Бесспорно.

— Не могли бы мы, доктор Баттер, вообразить что-нибудь вместе? Опять абсолютно кофиденциально внутри этих анонимных стен. Так давайте же вообразим — как это ни омерзительно, — что вы или я отправились выпотрошить лошадь.

— Простите, что я вас поправлю, но пони выпотрошен не был.

— Разве?

— Согласно показаниям в суде, он был располосован, истекал кровью, и его пришлось застрелить. Но внутренности из разреза не свисали, как было бы, если бы на него напали иначе.

— Благодарю вас. Ну так вообразим, что мы хотим располосовать пони. Нам придется подойти к нему, успокоить его, погладить по морде, быть может, поговорить с ним, потрепать по боку. Теперь вообразим, как мы могли бы удерживать его, чтобы располосовать. Если мы располосовываем брюхо, мы могли бы встать у его бока, возможно, перекинув руку через его спину, удерживая его на месте, пока протянули бы вниз другую с инструментом, какой приготовили.

— Не знаю. Я никогда не был свидетелем такой отвратительной сцены.

— Но вы не отрицаете, что могли бы проделать это именно так? У меня есть лошади, и они очень нервные создания даже в самой спокойной обстановке.

— Мы не на лугу. И это не лошадь из вашей конюшни, сэр Артур. Это пони с шахты. А разве такие пони не славятся своей кротостью? Разве они не привыкли к тому, как их трогают шахтеры? Разве они не доверяют тем, кто подходит к ним?

— Вы правы, мы не на лугу. Но сделайте мне одолжение. На минуту вообразите, что все произошло как я описал.

— Хорошо. Хотя, разумеется, все могло быть проделано совершенно по-другому. Если там присутствовал еще кто-нибудь.

— Согласен с вами, доктор Баттер. А взамен вы должны согласиться со мной, что, если все произошло примерно как я описал, тогда просто немыслимо, чтобы единственные волоски, попавшие на одежду индивида, все попали туда с одного и того же места, а именно с брюха, к которому вы никак не стали бы прикасаться, успокаивая лошадь. И далее — одни и те же волоски оказались на разных частях одежды — на рукаве и на левой стороне верхней части куртки. Разве вы не ожидали бы по меньшей мере найти волоски с других частей пони?

— Пожалуй. Если ваше описание происшедшего истинно. Но, как и раньше, вы предлагаете только два возможных объяснения: обвинения и ваше собственное. А они оставляют место для многих вариантов. Например, на одежде могли быть и более длинные волосы, но виновник их заметил и удалил. Только естественно, не так ли? Или их мог сдуть ветер. Или опять-таки могла действовать шайка…

Тут Артур очень осторожно начал подбираться к «очевидному» объяснению, предложенному Вудом.

— Вы работаете в Кэнноке, если не ошибаюсь?

— Да.

— Лоскут кожи срезали не вы?

— Нет. Мистер Льюис, который осматривал животное.

— И лоскут доставили вам в Кэннок?

— Да.

— Как и одежду?

— Да.

— До или после?

— Не понимаю.

— Одежду прислали до лоскута или лоскут до одежды?

— А, понимаю! Нет, они прибыли вместе.

— В одно и то же время?

— Да.

— И их доставил полицейский?

— Да.

— В одном пакете?