где его ждала Кэрис, какой-то молодой человек с синей татуировкой ласточек на шее вышел из дверей, чтобы предложить Пожирателю Лезвий свою помощь.

– Эй, приятель! Ты выглядишь больным, знаешь? Позволь мне предложить тебе руку.

– Нет, нет, – пробурчал Брир, надеясь, что добрый самаритянин оставит его в покое. – Все отлично, правда.

– Но я настаиваю, – сказал Свэллоуз, делая шаг, чтобы обогнать Брира, и затем становясь на пути Пожирателя Лезвий. Он поглядел вверх и вниз по дороге – нет ли свидетелей, – прежде чем втолкнуть Брира в дверь кирпичного дома.

– Держи рот закрытым, приятель, – сказал он, вытаскивая нож и приставляя его к забинтованному горлу Брира. – И с тобой ничего не случится. Просто выверни карманы. Быстро! Быстро!

Брир не шевельнулся. Неожиданность атаки ошеломила его; и от способа, каким юноша схватил его обвязанное горло, слегка закружилась голова. Свэллоуз провел ножом по бинту, желая пояснить свою мысль. От жертвы плохо пахло, и вор хотел закончить дело как можно быстрее.

– Карманы, приятель! Ты оглох? – он еще глубже вдавил нож. Человек и не вздрогнул. – Я это сделаю, приятель, – заверил вор. – Я разрежу твое вонючее горло.

– Ох, – сказал Брир, ни мало не напуганный. Больше для того, чтобы успокоить свой тик, он порылся в кармане куртки и выгреб горсть разного имущества: несколько монет, несколько мятных лепешек, которые он сосал и пузырек одеколона. Он протянул все это с легким извиняющимся выражением на нарумяненном лице.

– Это все, что у тебя есть? – Свэллоуз был в ярости. Он рванул куртку Брира и раскрыл ее.

– Не надо, – предложил Брир.

– Немного жарко в такой куртке, нет? – сказал вор. – Что ты там прячешь?

Пуговицы оторвались, когда он рванул пиджак Брира под курткой, и теперь вор уставился, открыв рот, на нож и вилку, которые все еще торчали из живота Пожирателя Лезвий. Разводы высохшей жидкости, которая натекла из ран, были только чуть-чуть менее отвратительны, чем коричневое гнилое пятно, которое простиралось от подмышек до паха. В панике вор вдавил нож еще глубже в горло Брира.

– Боже, приятель.

Энтони, потеряв свое достоинство, свое самоуважение и, кроме того – чего он не знал, – и свою жизнь, сохранил только самообладание. Он поднял руку и схватил тревожащий нож и потную ладонь. Вор уступил ему через секунду. Брир, быстрее, чем можно было судить по его неуклюжести, вывернул руку назад и сломал запястье своего обидчика.

Свэллоузу было семнадцать. Он прожил, передумал целую жизнь за эти годы. Он дважды видел, как убивают, он потерял свою девственность со своей единокровной сестрой – в четырнадцать, его страшно били, он уже видел смертные сны, он перепробовал все виды пилюль, которые только попадали в его дрожащие руки – это было, как он думал, тяжелое, деловое существование, полное приобретения мудрости. Но такое было внове. Ничего похожего, никогда. У него даже заболел мочевой пузырь.

Брир все еще держал вора за беспомощную руку.

– Отпусти меня... пожалуйста.

Брир только посмотрел на него, пиджак на нем все еще был расстегнут, демонстрируя страшные раны.

– Чего ты хочешь, приятель? Ты делаешь мне больно.

Пиджак Свэллоуза был также раскрыт. Внутри находилось другое оружие, глубоко в кармане.

– Нож? – спросил Брир, глядя на рукоять.

– Нет, приятель.

Брир потрогал. Юноша, жаждая подчиниться, вынул оружие и бросил под ноги Бриру. Это было мачете. Лезвие грязное, но очень острое.

– Это твое, приятель. Давай, возьми его. Только руку мою отпусти.

– Подними. Наклонись и подними его, – сказал Брир, и отпустил сломанную руку.

Юноша сел на корточки и поднял мачете, затем подал его Бриру. Пожиратель Лезвий взял. Эта картина – он стоит над стоящей на коленях жертвой, с клинком в руках, – что-то ему напомнила, во Брир не мог точно понять, что. Картинку из книжки про жестокости, может быть.

– Я могу убить тебя, – заметил он с некоторой отрешенностью.

Эта мысль не ускользнула от Свэллоуза. Он закрыл глаза и стал ждать. Но удара не последовало. Человек просто сказал:

– Спасибо.

И вышел.

Стоя на коленях около двери, Свэллоуз начал молиться. Он сам удивлялся этому приступу набожности, читая наизусть ту же молитву, что он и Хосанна, его сестра, произносили вместе до и после того, как согрешили.

Он все еще молился, когда десять минут спустя дождь зарядил серьезней.

Бриру потребовалось несколько минут, чтобы обойти Брайт-стрит в поисках желтого дома. Обнаружив его, он постоял снаружи некоторое время, готовясь. Она была там – его спасение. Он хотел чтобы их соединение было настолько прекрасным, насколько он сможет это сделать.

Парадная дверь была открыта. Дети играли на пороге, оторванные от своих «классиков» и скакалок начавшимся дождем. Он прошел мимо них с осторожностью, заботясь о том, чтобы его подволакивающаяся нога не расплющила крошечную руку. Одна особенно очаровательная девочка заслужила от него улыбку, но она на нее не ответила. Он встал в холле, пытаясь вспомнить, где, как говорил Европеец, прячется Кэрис. На втором этаже, кажется?

Кэрис услышала, как кто-то движется по площадке снаружи комнаты, но эти шаги мимо потертого дерева и шелушащихся обоев звучали за проливами без мостов, далеко от ее Острова. Она была в совершенной безопасности там, где находилась.

Затем кто-то снаружи постучал в дверь: это был застенчивый, джентльменский стук. Сначала она не ответила, но когда стук повторился, сказала:

– Уходите.

После некоторого колебания, через несколько секунд, ручка двери слегка дернулась.

– Пожалуйста... – сказала она вежливо, насколько была способна, – уходите. Марти нет дома.

Ручка снова дернулась, на этот раз сильнее. Она услышала, как мягкие пальцы работают над деревом; или это было хлюпанье волн на берегу Острова? Она не могла понять это в достаточной степени, чтобы испугаться или даже только озаботиться. Марти принес хороший героин. Не самый лучший – такой она получала только от Папы, – но этот выметал прочь все клетки страха.

– Не надо входить, – сказала она предполагаемому посетителю. – Уходите и возвращайтесь попозже.

– Это я, – попытался сказать Пожиратель Лезвий. Даже сквозь легкую пелену солнца она узнала этот голос. Как мог Брир так шептать у ее двери? Ее мозг играет в плохие игры.

Она села на кровати; шум давления на дверь возрос. Внезапно, устав от собственной