— За что?
— За то, что я не нашел тебя раньше. Я должен был тебя искать.
— Не понимаю, о чем ты.
— Я проводил время в праздности. Любовался лишь морем, в то время как мне следовало искать тебя на земле. Если бы я нашел тебя раньше, ты не вышла бы за него замуж.
— Если бы я не вышла за него замуж, мы бы с тобой никогда не встретились.
— Нет, встретились бы, — возразил он. — Если бы я вовремя отвел взгляд от моря, я узнал бы, что на земле есть ты. И пришел бы за тобой.
Обнявшись, они вновь двинулись вдоль берега. Галили вел Рэйчел в дальний конец пляжа, где высилась скалистая гряда, служившая границей между бухтами. Пробравшись по узкой расщелине между камнями, они оказались на песчаной полосе, по длине примерно в два раза уступавшей пляжу, который остался за их спинами. Посреди бухты Рэйчел увидела небольшую, очень старую деревянную пристань, ее дощатый настил посерел от дождей и ветров, а опорные столбы сплошь покрывали мохнатые зеленые водоросли. На якоре здесь стояло лишь одно судно — «Самарканд». Паруса яхты были спущены, и она плавно покачивалась на волнах — воплощение покоя и безмятежности.
— Ты сам ее построил? — спросила Рэйчел.
— Не совсем. Я купил на Маврикии старую развалину, разобрал почти до основания и переделал на свой вкус. Работал я без помощников, так что потратил на это целых два года.
— Дом ты тоже построил своими руками.
— Да, я предпочитаю работать в одиночку. Я быстро устаю от людей. Когда-то все было иначе, но потом...
— Что случилось потом?
— Мне надоело притворяться.
— Притворяться?
— Да, притворяться, что люди мне нравятся, — усмехнулся он. — Что мне с ними хорошо. Что я обожаю болтать о... — Тут он пренебрежительно пожал плечами. — Ну, о чем там обычно болтают люди.
— Больше всего они любят говорить о себе, — подсказала Рэйчел.
— А, вот оно что, — сказал Галили. Судя по выражению его лица, он так давно не бывал среди людей, что успел забыть все их привычки и обычаи.
— Да ты меня дурачишь, — рассмеялась Рэйчел.
— И не думаю, — возразил он. — Знаешь, если бы люди говорили о том, что действительно проникает в их души, я не имел бы ничего против их общества. Я бы с радостью внимал их рассказам. Но обычно приходится выслушивать совсем другое. Всякую чушь о том, что жены их ужасно растолстели, мужья — полные идиоты, а с детьми нет никакого сладу. Разве это можно вынести? Нет, подобным разговорам я предпочитаю тишину.
— А как насчет увлекательных историй?
— О да, история порой бывает лучше тишины, — согласился он, оценив ее мысль по достоинству. — Но не всякая история. Лишь та, что несет в себе истину.
— История, которую ты рассказал мне вчера, несла в себе истину?
— А как же иначе? Клянусь, никогда в жизни я не рассказывал истории правдивее, — воскликнул он и добавил, заметив ее недоверчивый взгляд: — Ты скоро убедишься в этом сама. Если эта история еще не стала правдой, она непременно станет ею.
— Так можно сказать про любую выдумку, — усмехнулась она.
— Нет, вовсе не про любую, — возразил он. — Да я и не стал бы тратить время на выдумки. — Он нежно провел ладонью по лицу Рэйчел. — Скоро настанет твой черед рассказать мне историю. Столь же правдивую, как и моя.
— Но я не знаю таких историй.
— Каких?
— Ты понимаешь, о чем я. Историй, способных заворожить тебя так, как твоя заворожила меня.
— О, так, значит, мой рассказ тебя увлек?
— Ты это знаешь.
— Если так, значит, моя история правдива. Увлечь может только истина.
На это Рэйчел не нашлась, что ответить. Но не потому, что утверждение Галили показалось ей несправедливым, наоборот, после некоторых размышлений она решила, что он прав. Разумеется, в понятие истины он вкладывает смысл, явно отличный от общепринятого, но, так или иначе, ход его мысли был ей понятен.
— Пойдем? — предложил он. — Думаю, яхта нас заждалась.
Глава VI
1
Когда они шли по отчаянно скрипевшим доскам настила, Рэйчел спросила у Галили, почему он назвал яхту «Самарканд». Тот ответил, что это название древнего города.
— Я никогда не слышала о таком городе, — сказала Рэйчел.
— В этом нет ничего удивительного. Он расположен далеко, очень далеко от штата Огайо.
— А ты жил там?
— Нет. Но мне доводилось там бывать. Проездом. За свою жизнь я посетил множество мест, но мало где задерживался.
— Значит, ты много путешествовал?
— Больше, чем хотелось бы.
— Но раз тебе надоели путешествия, почему бы не выбрать место по душе и не обосноваться там?
— Это долгая история. Однако ответ на твой вопрос довольно прост — я нигде не чувствую себя дома. Только там, — и он бросил взгляд в море. — И даже когда...
Он осекся, не договорив. Впервые за время их разговора Рэйчел ощутила, что мысли Галили ускользают прочь, словно, вспомнив о неких далеких местах, он затосковал по ним. Возможно, сейчас он унесся в неведомый Самарканд, а может, в иные дали. Рэйчел мягко коснулась его руки.
— Возвращайся ко мне, — попросила она.
— Прости, — тряхнул он головой. — Я снова здесь.
Они дошли до конца пристани. Яхта мягко покачивалась перед ними, словно море укачивало ее на руках.
— Мы поднимемся на борт? — спросила Рэйчел.
— Непременно.
Он отступил, пропуская ее вперед, и Рэйчел шагнула на узкий трап, переброшенный на палубу. Галили следовал за ней.
