– Чего ты хочешь от меня, Пруденс? Чтобы я объяснял тебе все действия ковбоев? – спросил Кэл, все так же холодно и отчужденно глядя на нее. – У меня нет на это времени. И потом, я знаю ответы далеко не на все твои вопросы.

– Не упрямься, Кэл.

– А разве я упрямлюсь? – Он помолчал, а потом вдруг спросил, нахмурившись: – Ладно, говори, что ты хочешь знать?

Удивленная его неожиданной уступчивостью, Пруденс не сразу ответила.

– Мне интересно, – наконец, запинаясь, произнесла она, – как вы разделяете обязанности в дороге.

– Мне не надо объяснять опытным ковбоям, что им делать. Они сами все знают и занимают те места, которые необходимо занять в тех или иных обстоятельствах.

– А что это за места?

– Ларри был сегодня ведущим, Джош следил за поворотами в пути, я контролировал фланги стада, а Уинстон скакал сзади, подгоняя отставших коров. Завтра мы поменяемся местами.

– А какие обязанности каждый из вас выполнял в пути?

– Ну это же совершенно очевидно, – пожав плечами, снисходительно промолвил Кэл.

Пруденс вспыхнула, но все же настояла на том, чтобы Кэл рассказал ей подробнее о тех задачах, которые стояли перед каждым из них.

Кэл начал терять терпение. Ему не хотелось объяснять Пруденс простые вещи, известные любому техасцу с детства.

– Тот, кто скачет во главе стада, направляет его движение, – нехотя сказал он. – Чтобы справиться с этой задачей, ковбой должен уметь увлечь скот за собой, не дать ему сбиться с пути. Ведущему необходимо хорошо знать маршрут и местность, по которой гонят скот. Мои ребята знают свое дело, и я могу на них полностью положиться. Ковбой, который следит за стадом на поворотах, должен уметь контролировать движение коров, не давать им сбиваться в плотную массу, растягивать их во время пути в цепочку, чтобы идущие сзади животные не наседали на тех, которые идут впереди. Иначе стаду будет сложно сменить направление, когда потребуется свернуть. Тот, кто следит за скотом на флангах, выравнивает колонну, сужает ее, не дает коровам разбрестись в разные стороны. Чем уже колонна, тем легче ею управлять. И наконец, тот ковбой, который скачет за стадом, подгоняет отстающий скот. Его задача состоит в том, чтобы не дать слабым и молодым животным потеряться в пути.

– О, как все сложно… – задумчиво промолвила Пруденс.

– Еще есть вопросы?

– Да. Как ты думаешь, как долго продлится наша поездка?

– Примерно через полтора дня мы будем на железнодорожной станции, если, конечно, не случится ничего непредвиденного. Таким образом, мы потратим в общей сложности три дня на то, чтобы добраться до конечной цели.

Пруденс кивнула.

– Не сердись на меня, Кэл, – понизив голос, промолвила она.

– Завтра мы выступаем в путь на рассвете, – нахмурившись, сказал он. – Иди спать, тебе надо отдохнуть и набраться сил.

– Не беспокойся, я выносливая.

– И все же я советую тебе лечь спать.

Его начальственный тон начал раздражать Пруденс.

– Надеюсь, ты не собираешься командовать мной? Иначе я…

– Делай что хочешь, – перебил он ее. – Я требую от тебя только одного – чтобы ты не отставала и не задерживала нас в пути.

– Не волнуйся, я не буду для вас обузой. Кэл пронзил ее колючим взглядом.

– А я не буду волноваться, – заявил он. – Я просто отошлю тебя домой, и дело с концом.

– Этого не произойдет, уверяю тебя!

Кэл молча повернулся и, не желая тратить время на пустые разговоры, направился к костру.

Неужели она не понимает, что мучает его?

Кэл задавал себе этот вопрос, ворочаясь с боку на бок на жесткой постели. Ковбои мирно спали. Пруденс лежала у костра с противоположной стороны, расстелив свои одеяла как можно дальше от того места, где улегся Кэл. Он видел ее лицо. Она мерно дышала во сне. Несмотря на то что Пруденс очень устала задень, она не сразу уснула. Пруденс долго лежала, не смыкая глаз и злясь на Кэла за то, что он не пожелал довести разговор до конца.

Кэл тоже был возбужден, его захлестывали эмоции. Обведя взглядом спящих товарищей, он стал внушать себе, что все в порядке и ему пора уснуть. Джош и Уинстон уже негромко похрапывали, а Ларри в это время дежурил у стада. Кэл снова посмотрел на Пруденс. Ее толстая коса поблескивала в отсветах костра. Изгибы ее тела явственно вырисовывались под шерстяным одеялом. Кэл помнил, как прикасался к ней, ласкал ее упругую грудь и округлые бедра. Ее кожа была бархатистой на ощупь. Кэл будил в ней страсть, и ее глаза темнели от желания. В минуты соития он смотрел в ее разгоряченное лицо, упиваясь тем, что эта женщина принадлежит ему. Она отвечала ему на ласки. Он помнил вкус ее влажных поцелуев, ее стоны и крики, когда они достигали вершины страсти. Кэл так живо представил себе все это сейчас, что у него бешено заколотилось сердце.

Когда он целовал ее грудь, у Пруденс перехватывало дыхание. Ощущая солоноватый привкус ее кожи, он все больше возбуждался и наконец входил в нее. Некоторое время он лежал замерев, наслаждаясь сознанием того, что это – его женщина, а затем, встретившись с ней взглядом и услышав из ее уст свое имя, он начинал медленно двигаться. Постепенно Кэл приходил в неистовство, утрачивая контроль над своими эмоциями. И все это завершалось бурным экстазом…

Кэл и сейчас хотел Пруденс. Для него не существовало других женщин. Его неудержимо влекло только к ней, с ней одной он мог утолить свою страсть. Он мечтал лишь о ее поцелуях, ласках и объятиях. Пруденс находилась рядом с ним, но ему казалось, что она была за тысячи миль отсюда. Кэл не мог преодолеть это расстояние.

Внезапно В его памяти всплыло улыбающееся лицо Бонни, и у Кэла защемило сердце. Пруденс доверяла ему, она надеялась, что он выручит ее из любой беды. Точно так же когда-то полагалась на него Бонни. Сейчас Кэл отвечал за жизнь и здоровье Пруденс, как когда-то нес ответственность за свою сестру. И Кэл знал, что если с Пруденс что-нибудь произойдет, он просто не переживет этого.

Пруденс сказала, что является обузой для него в этой поездке. И в ее словах была доля истины. Он постоянно следил за ней, отвлекаясь от своих прямых обязанностей, хотя она, наверное, не замечала этого. А поздно вечером, когда они садились у костра, чтобы поужинать, Кэл испытывал другой голод, который нельзя было утолить пищей.

Вот и сейчас он никак не мог уснуть от возбуждения. Его одолевали мысли и воспоминания. Беспорядочные образы и отрывочные картины всплывали в его памяти, не давая покоя. Кэл не знал, удастся ли ему когда-нибудь примириться со своим прошлым…

Появление Ларри вывело Кэла из задумчивости, и он откинул одеяло. Встав, он знаком приказал Ларри не будить Джоша. Кэл решил сам заступить на дежурство, поскольку ему все равно не удавалось уснуть.

– Что заставило вас приехать в город в такую рань? – удивленно спросила Мэгги, когда Бак переступил порог ее конторы.

Бак застыл, не зная, что ответить. Дверь позади него осталась распахнутой настежь, и Мэгги видела, что залитая утренним солнцем Мэйн-стрит в этот час была пустынна. Бак не хотел рассказывать аптекарше о том, что сегодня он, как всегда, выехал из дома вместе с ковбоями, но отправился не на пастбище, а в город. Бак не стал говорить Селесте о своем плохом самочувствии, не желая волновать ее. Сам же он чувствовал, что ему необходимо посоветоваться с врачом. В последнее время он как будто начал выздоравливать, но не ощущал прежней силы и бодрости. Ему не хватало выносливости, необходимой в работе ковбоя. Обо всем этом Бак хотел поговорить с Мэгги.

– Вы не желаете принимать меня? – спросил он. – И намекаете на то, чтобы я зашел в следующий раз, когда буду в городе?