— В придачу могу еще и уши оттоптать, — хмурясь, не слишком любезно посулил Егор. Приближаясь, он подчеркнуто старался не глядеть на разрумянившееся, надменное лицо завмага.

— Не выйдет, я абсолютно трезвый, — отвечал Кузьма, со смехом обнимая Егора и совсем будто не замечая его подчёркнутой нелюбезности. Затем так же весело и запросто представил Егора своей спутнице:

— Вот, рекомендую, Ирина Марковна… Мой лучший друг, настоящий моряк и вообще — замечательный парень, каких в нашей сволочной жизни редко сыскать.

Не успел Непрядов и рта раскрыть, чтобы одёрнуть расходившегося дружка, как Ирина Марковна, как бы себе на уме, добавила лести:

— Ну, кто же такого видного мужчину не знает в нашей гарнизонной деревне? — заговорила она низким, грудным голосом и с томной поволокой в карих, подведённых тушью глазах. — Всех наших боевых капитанов по пальцам можно перечесть.

— Капитанов, как вы изволили сказать, у нас всегда хватает, и даже с избытком, — подхватил Непрядов наигранным тоном. — А вот вы у нас, очаровательная Ирина Марковна, в качестве командира военторга уникальны.

— Ах, благодарю, — произнесла она с деланой страстью. — Наконец-то вы с высоты железного капитанского мостика снизошли вниманием до скромной работницы деревянного прилавка.

Кузьма захохотал, запросто ткнув дружка кулаком в плечо и тем самым как бы намекая: «Какова все же стервочка?..»

— Да что же мы тут мёрзнем, отцы-командиры, — нашлась Ирина Марковна, — а не заглянуть ли вам к одной одинокой девушке, тем более что мы находимся совсем рядом? — Она показала рукой на ближайший финский домик и добавила. — Кстати, подходящий повод есть…

Непрядов было заколебался, поскольку подобным образом давно уже ни к кому в гости не хаживал, но получив от Кузьмы ободряющий тычок в спину, решил снова рискнуть. Подумалось, не всё же ему бояться «тележного скрипа», спасаясь от любопытных глаз и оберегая репутацию от чьих- то сплетен. Куда важнее было «прощупать» Кузьму и его весёлую спутницу.

Вскоре они оказались в довольно просторной комнате, с избытком обихоженной военторговским дефицитом. На полу и на стенах дорогие ковры. Сервант ломился от хрусталя и фарфора. А импортная мебель была так роскошна, что могла бы вполне украсить интерьер любой адмиральской квартиры.

Кузьма, уловив егорово удивление, со значением подмигнул: «Во, умеют жить люди! Не то что мы с тобой, голытьба подводная…»

Непрядов ответил ухмылочкой: «Вот именно! Ничего себе, эта «бедная» девушка…»

На столе появилась бутылка грузинского коньяку, нарезанная ломтиками баночная ветчина, ароматный паштет из гусиной печени и даже консервированные маслины. Егор забыл уже, когда их пробовал в последний раз.

— У меня это всё на скорую руку, — поскромничала хозяйка, приглашая к столу. — Извините, ваши благородия, если что не так…

Непрядов деликатно смолчал, а Кузьма в знак одобрения поднял большой палец.

— Так, по какому же, собственно, поводу честь имеем? — Напомнил Егор.

— А вот по такому, — Кузьма подмигнул. — Надеюсь, призовую стрельбу не плохо свалил?

— Ну, более-менее.

— А вот мы с Ириной Марковной только что мурманскую ревизию спихнули, на все пять балов, — и он интимно поцеловал её крепкую, схваченную золотым браслетом и кольцами руку.

— Кто это мы? — возмутилась она, с легким жеманством отстраняясь от Обрезкова. — Ты-то здесь причём?

— Вот те раз! — обиженно возмутился Кузьма. — А кто же всё это время переживал за тебя и за пуговицу, так сказать, на удачу держался? И вообще… мёрз как цуцик под окнами магазина.

— Как вы мне преданы! О, дорогой Кузьма Петрович! — отвечала она, закатывая к потолку глаза, но потом всё же посочувствовала. — Совсем, наверно, замерз, бедняжка в тельняшке.

Кивнув, Кузьма поёжился, показывая тем самым, как ему было холодно.

— Но ты зря старался, мог бы и не мёрзнуть, — она самоуверенно повела густыми бровями. — Разве ты не знаешь, что у меня всегда и во всём полный ажур: комар носа не подточит?

— Знал, верил, гордился! — скороговоркой выпалил Кузьма.

— Тогда выпьем, господа офицеры, — призвала Ирина Марковна, чокаясь с мужчинами до краев наполненной рюмкой коньяка, и первой опростала её.

Кузьма при этом лукаво подморгнул: «Вот это женщина, с такой не пропадёшь…»

«И все же что между ними общего? — пытался понять Егор, тайком поглядывая то на дружка, с аппетитом закусывавшего ветчиной, то на Ирину Марковну, которая с пресыщенным видом, будто леденец, гоняла во рту кончиком языка маслину. — На любовь это не похоже. И какая же, в сущности, это интрижка, если оба они обращаются друг к другу с подковыркой, да по имени-отчеству?»

— Так что, Егор Степанович? — предложила хозяйка, стрельнув глазами. — Выпьем-ка теперь за ваш приз.

— За это скучно пить, — уклонился Непрядов, поскольку главкомовская награда на этот раз не светила ему. — Давайте лучше за вас, дорогая Ирина Марковна.

— А за меня ещё скучнее, — она скривила рубиново напомаженные сочные губы. — Как говорил один мой знакомый грузин: «Пью за счастье женщины, а счастье женщины — это мужчина».

— Тогда, значит, это за всех нас, — решил Кузьма, вновь наполняя рюмки. — За исполнение наших самых заветных желаний!

— Ну, что Кузьма Петрович после второй всегда желает, это я примерно знаю… Чтобы хлобыстнуть по третьей, — и она вперилась лукавым взглядом в Егора. — А вы?.. Что вам не хватает для полного счастья?

— Да как и вам, Ирина Марковна…

— Догадываюсь. Вы же всё время один, да один, — её вкрадчивый голос разливался хмельной благодатью, как бы смешиваясь с дыханием коньяка и дорогих духов. — Вот поэтому вам не слишком-то весело. Или я не права?

— Женщина всегда права, как покупатель. Но у меня просто нет времени скучать. Впрочем, как и веселиться.

— Ну конечно же, вы весь в работе, вы на людях. И вам не до женщин. Наверно, фанатично мечтаете и готовитесь уже в академию.

— А причём здесь академия? — удивился Егор.

— А при том, что и женщина… — загадочно отвечала она.

Егор недоуменно покривил уголками губ, не находя в обоих понятиях какой-либо связи.

— Да что там! — Кузьма разудало тряхнул чубатой головой, как бы не желая отвлекаться по пустякам, и принялся снова наполнять рюмки.

Ирина Марковна украдкой зевнула, похлопав кончиками розовых пальцев по губам. Этот странный разговор, видимо, наскучил ей.

Непрядов глянул на часы и начал подниматься из-за стола. Вздохнув, за ним последовал и Кузьма, бросив напоследок печальный взгляд на недопитую бутылку коньяка. Они прошли в тёмную прихожую, где на вешалке висели их шинели. Ирина Марковна, набросив на плечи пуховый платок, собралась проводить их с крыльца.

— Простите меня, Бога ради, — сказала она и ласково тронула рукой Егорово плечо. — Я сегодня и вправду зверски устала. Но обещайте, что придёте, хотя бы в субботу. Я буду вам рада. И всё будет как- нибудь иначе, не впопыхах, что ли…

— Даже не знаю, как получится, — замялся Егор. — Со дня на день снова ждём выход.

— Не огорчайтесь, Ирина Марковна, — успокоил Кузьма нарочито громко, будто напоказ, чмокая ей руку. — Я-то уж точно у вас буду. А могу и вне очереди, так сказать, хотя бы завтра, Мне-то в море не выходить. Вы только дайте «добро».

Она сокрушенно вздохнула и, высвободив руку, легонько шлепнула его ладонью по шапке, мол, что с такого балбеса взять…