«пастухи-пастыри» и, как они скромно обозначили себя, «солнца всех народов»? «Солнце-Пастух» — это нам уже знакомо. Если царь — земное подобие Ашшура, верный исполнитель его повелений, то «царь небесный», «пастырь неба» — Ашшур должен иметь связь с солнцем.
Обращаемся к «Мифологическому словарю» и читаем, что «Ашшур узурпирует черты многих божеств: он — вершитель судеб…, бог-судья…, военное божество… и даже божество мудрости…» (многоточиями заменены имена других «узковедомственных» богов, чьи функции захватил Ашшур — авт.). «Эмблема Ашшура — крылатый солнечный диск. На памятниках 2–1 тыс. до н.э. обычно изображается в виде бога с луком, наполовину скрытого крылатым солнечным диском, в лучах которого он как бы парит. На обелиске ассирийского царя Тиглатпаласара I (12 в. до н.э.) Ашшур изображен в виде крылатого солнечного диска, из которого две руки протягивают лук царю победителю».{170}
Конечно, перед нами верховный бог, Верховное Существо, бог Солнца. Чтобы окончательно дополнить его портрет, упомянем еще один штрих — он представлен и как бог-творец.{171} То есть, Ашшур не только Пастух-Солнце, но и Мастер-Солнце, Демиург. Здесь и война, и пресловутая «мудрость» слияния воедино добра и зла, и судьба — словом, весь «джентльменский набор» классического Верховного Существа.
Именем бога Ашшура ассирийские цари (кстати, вся Ассирия носила имя этого божества) вели свои бесконечные завоевательные, грабительские войны, причем цари даже не стеснялись называть себя ворами.{172} И. М. Дьяконов, переводчик используемых нами текстов, в одной из бесед, состоявшихся в начале 90-х годов, сообщил нам пикантную подробность — надписи ассирийских царей изобилуют таким грубым сквернословием, такими омерзительными ругательствами в адрес врагов, что он при переводе попросту изъял их из текстов, так как никакой цивилизованной словесной замены всему этому площадному мату не смог подобрать.
Царям-матерщинникам доставалась богатая добыча, а что же получал их «небесное подобие», бог Ашшур? Конечно, жертвы. И вот в каком виде. Пишет Тиглатпаласар I:
«…тела их воинов в сече битвы я смел в кучи, как дождевой поток, кровью их я заставил течь ущелья и высоты гор; головы их я отрубил, рядом с поселениями их я насыпал их, как зерновые кучи…»{173}
Ашшурнасирапал II:
«260 бойцов их я сразил оружием, головы им отрубил, сложил башней…, начальника поселения Ништун я ободрал в Арбеле, кожей его одел городскую стену… 3000 человек их полона сжег в огне, не оставил ни одного из них как заложника… Их тела я сложил башнями, их юношей и девушек сжег на кострах. Хулая, их начальника поселения, я ободрал, кожей его одел стену города Дамдамуса. Город я разрушил, снес, сжег в огне. Поселение Мариру в окрестностях его я покорил… 200 человек их полона сжег в огне… Я выступил из Кинабу и подошел к Тэле… 3000 их воинов сразил оружием… Их многочисленный полон (т.е. пленных) я сжег в огне, многих людей живыми захватил в руки — одним я отрубил кисти и пальцы, другим отрубил носы, уши и пальцы их, а многим людям ослепил глаза. Я сложил одну башню из живых людей, другую из голов, и привязал к столбам их головы вокруг их города. Их юношей и их девушек я сжег в огне, город разрушил, снес, сжег в огне и пожрал его… я осадил вершины гор, покорил их… головы бойцам их отрубил, сложил из них столп напротив их города, их юношей и девушек сжег на кострах… Город я осадил, мои храбрецы налетели на них, как птицы. 600 бойцов я сразил оружием, головы им отрубил; 400 человек живыми захватил в руки, 3000 человек их полона я вывел. Этот город я взял себе, живых людей и головы воистину я доставил к Амеду… сложил башню из голов напротив ворот, а живых людей вокруг города посадили на колья… Я подошел к городу Уда… вывел 3000 человек их полона. Живых людей вокруг города посадил на колья, некоторым ослепил глаза… Город я покорил, 800 бойцов сразил оружием, отрубил головы, много живых людей захватил в руки, остальных из них сжег в огне, тяжелый полон их полонил, башню из живых и из голов воздвиг перед их воротами, 700 человек перед их воротами посадил на колья, город разрушил, снес, обратил в холмы и пепел, их детей сжег на кострах. …200 человек я захватил в руки живыми и отрубил им кисти… Бурраману грешника… я содрал с него кожу и одел ею стену города Синабу».{174}
Салманасар III:
«Осадил и захватил город, перебив многочисленных его воинов, полонил полон, сложил башню из голов напротив города; их юношей и девушек сжег на кострах (в примечании И. М. Дьяконов указывает, что вместо „юношей и девушек“ можно читать и „мальчиков и девочек“)… осадил и захватил город, перебил его многочисленных воинов, полон полонил, сложил башню из голов напротив города и сжег в огне 14 окрестных поселений… Арзашку вместе с его окрестными поселениями я разрушил, снес, сжег огнем; сложил башни из голов напротив ворот; одних зарыл внутри башен живьем, других посадил вокруг кучи на колья…»{175}
Итак далее в том же духе.
Самое страшное в этих «реляциях богу» — их обыденный, даже бюрократический тон. Тысячи людей, взрослых и маленьких, умерщвлялись с изощренной жестокостью или тяжело калечились — во славу и в жертву Ашшуру, и ненасытный бог устами своих жрецов требовал все новых и новых жертв. И так — без конца, до той самой поры, пока одна из самых кровавых держав мира не рухнула в 610 г. до н.э. под согласованными ударами соседей, которые, впрочем, тоже не отличались милосердием. Ни один народ, преданно служа Сатане, не может считаться у него «привилегированным», так как Сатана ненавидит с одинаковой яростью всех людей, все народы. «Воистину, сатана — предатель для человека» (Сура «Различение», аят 29).
Мы видели, что жертвоприношения Ашшуру совершались по неизменному ритуалу — после каждого захваченного ассирийцами города, оказавшего малейшее сопротивление их войскам, сотни и тысячи людей умерщвлялись, им отрубали головы и складывали эти «трофеи» в огромные «кучи», «столпы» и «холмы»; мальчиков, девочек и вообще молодежь живьем сжигали на кострах; многих сажали на колья, где эти несчастные умирали медленной и мучительной смертью; некоторых погребали живьем под кучами голов, где те умирали от тяжести наваленного на них жуткого груза, от удушья или захлебывались кровью; военачальников обдирали и кожу вывешивали на стенах города; самая «милосердная» казнь — отрубание ушей, носов, кистей рук и выкалывание глаз.
Добавьте к этому невероятное сквернословие ассирийцев и ту легкость , с которой их цари и военачальники называли себя «ворами». И если после всего этого читатель не согласится с тем, что перед ним классический случай массового безумия, внушаемого безумным «богом» и его жрецами, то он не знаком даже с основами психиатрии. Языческий бог — всего лишь идея, видимость, иллюзия. Но он обретает страшную реальность, когда дьявол проникает в мозг человека и зажигает в нем огонь безумия. Тогда логика опрокидывается, зло начинает казаться добром, добро кажется оскорблением «бога» (идеи) и мир содрогается, не находя объяснение Вселенскому Кошмару. Но разве безумие можно «объяснить»? Чтобы объяснить безумие, нужно самому быть безумцем, чтобы постичь дьявола, нужно стать служителем его культа, но да убережет нас Аллах от такого «постижения» зла!
2
Внимательный читатель может вспомнить, что Верховное (или Высшее) Существо дважды упоминается в романе А. Дюма «Граф Монте-Кристо». Обращаясь к графу, прокурор Вильфор так говорит о своем отце, старом якобинце: «…он, как и вы, считал себя одним из посланцев если не Бога, то
