его»
«Во всесожжение Господу, Богу твоему» — это о Яхве, а приказ божества обращен к израильскому народу. Акт поголовного уничтожения людей и даже скота, «предание их заклятию», есть акт жертвоприношения их Яхве.
Перед взятием первого палестинского города, до которого дошли израильтяне, Иерихона, Яхве инструктирует Иисуса Навина: «Город будет под заклятием, и все, что в нем, Господу; только Раав блудница пусть останется в живых, она и всякий, кто у ней в доме; потому что она укрыла посланных, которых мы посылали» (Нав. 6:20).
Городская проститутка Раав укрыла израильтянских лазутчиков у себя дома, помогла им спастись от стражи и обещала помочь захватить свой родной Иерихон, выторговав этой сделкой жизнь себе и своим родственникам. Поэтому Яхве приказывает оставить в живых «Раав блудницу» с теми, кто в ее доме, а все остальное в городе — «под заклятием, и все, что в нем, Господу». То есть должно быть принесено в жертву Яхве.
И вот, судьба Иерихона: «А город и все, что в нем, сожгли огнем; только серебро и золото и сосуды медные и железные отдали в сокровищницу дома Господня» (Нав. 6,23).
Иногда Яхве в виде особой милости разрешал израильтянам оставить себе трофейный скот:
«Когда Израильтяне перебили всех жителей Гая на поле, в пустыне, куда они преследовали их, и когда все они до последнего пали от острия меча, тогда все Израильтяне обратились к Гаю, и поразили его острием меча.
Падших в тот день мужей и жен, всех жителей Гая, было двенадцать тысяч.
Иисус не опускал руки своей, которую простер с копьем, доколе не предал заклятию всех жителей Гая.
Только скот и добычу города сего сыны Израиля разделили между собою, по слову Господа, которое Господь сказал Иисусу.
И сожег Иисус Гай, и обратил его в вечные развалины, в пустыню, до сего дня»
Но торе тому из «сынов Израиля», кто возьмет себе что-то из добычи, «преданной заклятию», то есть назначенной в жертвоприношение Яхве. Словно предчувствуя, что найдутся такие похитители, Яхве категорически приказывает Иисусу Навину: «И обличенного в похищении заклятого пусть сожгут огнем, его и все, что у него…» (Нав. 7,15). То есть, мошенник, покусившийся на жертву Яхве, сам превращается в жертву, приносимую этому «справедливому» божеству. Примечательны здесь слова: «и все, что у него». Может быть, речь идет о содержимом карманов вора или его личном имуществе? Отнюдь! Вскоре объявился похититель, утаивший часть иерихонской добычи, некий Ахан. Его казнь полностью раскрывает зловещий смысл слов Яхве — «и все, что у него». Читаем:
«Иисус и все Израильтяне с ним взяли Ахана, сына Зарина, и серебро, и одежду, и слиток золота, и сыновей его и дочерей его, и волов его и ослов его, и овец его и шатер его, и все, что у него было, и вывели их на долину Ахор.
…И побили его все Израильтяне камнями, и сожгли их огнем, и наметали на них камни»
Нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что для казни нарушителей «заклятия» неизменно использовались «божественные атрибуты» Яхве — огонь и камни.
Читатель может возмутиться: зачем за вину Ахана казнили его детей? Более того, причем тут ослы, волы и овцы Ахана, в чем их вина? Но возмущаться не стоит, ведь перед нами не судебный приговор, а жертвоприношение, смысл и процедура которого весьма далеки от разных там юридических тонкостей и презумпций. Сердобольного человека заинтересует другой вопрос — а не сожгли ли детей Ахана и бедных животных живьем? Ведь текст намекает, что перед сожжением умертвили («побили камнями») только Ахана, а об остальных жертвах ритуала говорится просто: «и сожгли их огнем».
Между тем, Иисус Навин продолжает следовать указаниям Яхве:
«В тот же день взял Иисус Макед, и поразил его мечем и царя его, и предал заклятию (читай: принес в жертву Яхве — авт.) их и все дышущее, что находилось в нем; никого не оставил, кто бы уцелел…»
«И пошел Иисус и все Израильтяне с ним из Македа к Ливне, и воевал против Ливны.
И предал Господь и ее в руки Израиля, и царя ее, и истребил ее Иисус мечем и все дышущее, что находилось в ней; никого не оставил в ней, кто бы уцелел…»
«Из Ливны пошел Иисус и все Израильтяне с ним к Лахису; и расположились подле него станом, и воевали против него.
И предал Господь Лахис в руки Израиля, и взял он его на другой день, и поразил его мечем и все дышущее, что было в нем, так, как поступил с Ливною»
Вот так, стих за стихом, страница за страницей, нудным и единообразным языком описываются жуткие, иррациональные, безумные убийства жителей многих и многих палестинских городов, мужчин и женщин, стариков и молодых, детей и младенцев и даже бессловесной живности, включая домашних животных.
Может ли быть Богом это злобное, свихнувшееся на почве садизма существо, которое в порыве жестокости и сам бросает в противников израильтян камни? Могут ли исходить от Бога омерзительнейшие, фантастические по своей изощренности проклятия на голову «избранного народа» наподобие таких:
«И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих… Муж, изнеженный и живший между вами в великой роскоши, безжалостным оком будет смотреть на брата своего и на остальных детей своих, которые останутся у него.
И не даст ни одному из них плоти детей своих, которых он будет есть…
Женщина, жившая у тебя в неге и роскоши, которая никогда ноги своей не ставила на земле по причине роскоши и изнеженности, будет безжалостным оком смотреть на мужа недра своего и на дочь свою.
И не даст им последа, выходящего из среды ног ее, и детей, которых она родит; потому что она, при недостатке во всем, тайно будет есть их…» и т.д. (Втор. 28,53–57)
Английский журналист и публицист Дуглас Рид писал:
«Читая проклятия, перечисленные во Второзаконии, невольно приходится подозревать, что природа грозящего ими божества была чисто дьявольской, а отнюдь не божественной; невозможно сочетать данное этому кумиру имя „Бога“ с произносимыми им проклятиями».{182}
Между тем, несмотря на это, несмотря даже на ясные слова Иисуса Христа (мир ему) о том, что Яхве есть дьявол, сотни миллионов христиан продолжают почитать это существо в качестве Бога-Отца. Не
