передано по телефону засекреченной аппаратуры связи, и дежурному радиотелефонисту пришлось записывать его с голоса. Послание было от заместителя начальника разведки группировки. После шапки, в которой указывался позывной адресата и корреспондента, следовал текст:

«По состоянию обстановки на 12.00 сегодня силами и средствами, задействованными для работы по плану „Наставник“, в межгарнизонной сети не была зафиксирована работа „чужих“ радиостанций».

Антон сокрушенно вздохнул и протянул тетрадь обратно:

– Спасибо.

– Распишитесь, что доведено, – напомнил связист, протягивая ручку.

Антон поставил в соответствующей графе росчерк, и неожиданно его словно ударило током:

«Он сообщает, что там не работают чужие!» – мысли лихорадочно завертелись вокруг этого определения.

– Дрон! – позвал он в приоткрытую дверь. – На выезд!

Спустя полчаса Филиппов поднялся по откинутой железной лестнице в тесный жилой отсек командно- штабной машины, напоминающий уменьшенное в размерах купе железнодорожного вагона. От работающих за перегородкой приборов здесь было жарко. Там что-то пищало, шумело, изредка из динамиков прорывались неразборчивые фразы. Пахло разогретой пластмассой. Воздух был наэлектризован до такой степени, что казался кислым на вкус.

За небольшим откидным столиком сидел худощавый, с болезненного цвета лицом, майор Тимченко. Представитель пятого управления ГРУ курировал радиоразведку федералов. Срок полугодовой командировки в Чечне у него подходил к концу, и он начал позволять себе маленькие вольности. Вот и сейчас, зная, что с Филипповым может приехать и Родимов, который хоть и не является для него прямым начальником, но вполне способен устроить разгон, Тимченко не удосужился надеть китель и был в одной защитного цвета майке.

– Когда на ваши сараи начнут кондиционеры ставить? – вздохнул Антон, опускаясь в небольшое крутящееся кресло с вылезшим на углах поролоном.

– Когда у депутатов так же рабочие места оборудуют, – грустно пошутил Тимченко и развернул к нему лист с компьютерной распечаткой: – Вот, полюбуйся. Под позывным «Вулкан» работает бронегруппа. Она через этот район прошла в шесть пятнадцать. Дальше блокпост МВД. Это «Миражи»... Что еще, ах да, – он ткнул пальцем в строчку, расположенную посередине текста: – Это взвод кадыровцев. Они там уже неделю копошатся.

– На русском говорят?

– Да, – подтвердил Тимченко. – Существует такая договоренность, чтобы нам лишний раз голову не морочить.

– Но ведь не может быть такого, что у бандитов появились станции, которые вы не можете слушать?

– Не может, – подтвердил Тимченко, подняв на него задумчивый взгляд. – Хотя у них зачастую средства получше наших. Вот проблемы с кодированной речью – это да. Но записать-то мы ее по-любому запишем и рабочую частоту вскроем.

– Слушай, – неожиданно Антон оживился. – Дай мне прослушать кадыровцев.

– Пожалуйста. – Майор стукнул костяшкой пальца в перегородку, и в небольшом окошке появилось мокрое от пота лицо связиста.

– Закинь сюда головные телефоны и поставь запись ментов.

Спустя несколько минут Антон слушал запись разговора сотрудников полка милиции особого назначения имени Кадырова.

– «Терек», это «Нигмат», направляюсь к объекту.

– Я «Терек», будьте осторожны, – прошипел далекий голос на ломаном русском. – Там нет федералов.

– Знаю...

Ничего необычного. По крайней мере, в содержании разговора. Не заглядывая в пластиковую папочку, услужливо выложенную Тимченко в качестве подсказки, где были перечислены позывные должностных лиц, Антон знал, что «Терек» – это командир роты Шимаев. С высоким угрюмым чеченцем, воюющим на стороне федералов с середины девяностых, он был хорошо знаком. «Нигмат» – его командир взвода. Невысокий, с кривыми ногами чеченец по имени Садулло, также был известен Антону и его подчиненным. Только голоса Антону не понравились. Несмотря на сильное искажение, он все-таки заподозрил неладное.

Восстановил в памяти по докладам Вахида хронологию дня, получалось, что данный разговор состоялся за несколько минут до его встречи с бандитами у тайника.

– А более ранние записи?

– Да болтали они, – подтвердил маячивший в окошке контрактник и пощелкал какими-то тумблерами, – вот за четырнадцатое число. Десять утра...

В наушниках послышался шум перематывающейся пленки. Наконец вновь раздались фразы:

– Это «Тайфун», есть изменения в обстановке. Вышли для разбора оперов.

«Стоп! – осенило Антона. – Милицейский блок-пост просит командира роты выслать сотрудников для решения каких-то вопросов через несколько часов после того, как Вахид и Шамиль появился у Шевади».

– Есть еще более ранние записи? – спросил Антон связиста.

Кивнув, тот снова стал мотать пленку.

– ...Я думаю это то, что нам нужно. Эти люди надежны, – захрипели наушники голосом Шевади Айдаева. Эта запись была сделана ночью, когда чистота приема намного выше, чем днем, и Антон с ходу узнал Наставника.

– Хорошо, «Тайфун». Я приму решение и сообщу его тебе.

Антон снял наушники и торжественно посмотрел на майора.

– Ты чего?

Боясь сглазить и опасаясь обыкновенного сходства, он показал взглядом на установленные на столе телефоны:

– Ты можешь меня соединить по проводной связи с «Тереком»?

– Без проблем, – хмыкнул Тимченко.

На этот раз, заинтригованный поведением командира группы, он не стал ставить задачу подчиненным, а взялся за дело сам.

Как и следовало ожидать, еще неделю назад с роты Шимаева были сняты все задачи, и в полном составе она убыла на прикрытие участка границы с Грузией. Причем там они работали уже на других частотах.

– Как же вы могли такое прошляпить? – Антон осуждающе посмотрел на Тимченко и, резко поднявшись из-за стола, направился на выход.

– Погоди, Антон! – ошарашенный известием, что двое суток работающих в эфире боевиков принимал за своих, Тимченко был белее мела.

– Пиши рапорт и объяснительную, – дружески подмигнув, посоветовал ему Антон, догадавшись, о чем хочет просить связист. – Шила в мешке не утаишь. Такие силы сидели из-за тебя. Бандиты ведь свободно обменивались информацией, которая нам как воздух нужна.

До отъезда в Москву Вахид и Фируза должны были остановиться у родственников Шевади, живших на окраине Грозного, куда, как всегда, их привез на машине ее двоюродный брат. Дом был построен после войны. Джин уже знал, что старое жилище оказалось разрушенным в результате боев. Утопающее в сохранившемся саду строение, отделанное снаружи декоративным кирпичом, в сравнении с домом Наставника казалось дворцом. Двор был полностью заасфальтирован. Имелся бетонный гараж и просторная веранда. С улицы подведен газ.

Хозяина этих хором, старшего брата Шевади, звали Хасу. Седой, с густыми, сросшимися на переносице бровями и глубоко посаженными глазами мужчина встретил гостей сдержанно. Отведя в сторону племянницу, о чем-то долго и строго с ней говорил. Вахид сидел на небольшой скамейке у входа в дом.

За все время у него так и не появилось возможности пообщаться с Фирузой. Очень хотелось узнать, что