Земной людей; то Фейри или Фаты,
О коих Парацельс сказал, что были
Они когда-то Ангелы, теперь же,
Не прокляты и не благословенны,
Меж грешною землёй и золотыми
Небесными вратами, что закрыты
Для них, обречены они скитанью,
Не слуги зла, но воздуха лишь духи.
Закон Господний землю пронизал,
Как ось, что обладает этим Шаром
По воле Божьей, или (коль сменить
Метафору) Закон – как сеть, что держит
Земное вещество от исторженья
Вовне, куда и ум ступить не может,
Где в пустоте Отчаянье и Ужас
Лишь грезятся.
Но кто ж тогда мечтой
Смущает нас, кто волю ослабляет
И заглянуть велит в миры иные?
Не сестры ль Страха, изгнанные Богом,
Из воздуха проникли в сновиденья?
Чины выходят Ангелов из Врат,
В серебряных и золотых уборах:
Сиянья, Силы, Власти и Престолы, —
Они, мечты проворней, суть орудья
Его Закона, Милости Его.
Но кто ж тогда, непрям в своих скитаньях,
В мгновенье ока собственным капризом
То взмоет вверх по лестнице воздушной,
То в сладострастном ужасе опять
В расселину нырнёт меж тучей грозной
И облаком пресветлым? Кто же те,
Чьи слишком мягки руки, чтобы цепью
Закона укрощать моря и земли,
Огонь и лёд, и плоть, и кровь, и время?
Когда Амур с Психеею возлёг,
Завистницы сказали: ей супругом
Чудовищного змея день явил бы.
Объятая соблазном любопытства,
Зажгла она свечу, и капнул воск
На чресла его дивные, и в гневе
Он жгучем поднялся от сна и скрылся.
Но дайте Силе женщиною стать,
И Сила пострадает. Все мужчины
Взор прячут от Горгоны змеевласой!
Кто шесть собачьих глав оплачет Скиллы,
Прекрасна и таинственна как ночь
Была Гекаты дочь, любима богом
Морским, и что ж – теперь одна, в пещере,
Терзает мореходов и стенает…
Кто Гидру пожалеет убиенну?
Или сирену, что поёт столь сладко,
Но в воске уши скроют мореходы
И незнакомо им её страданье
О том, что в песне страсть её жива лишь,
А поцелуем смертного погубит…
Крылатою как ветер Сфинкс была,
Что телом лев, лицом и грудью – дева,
И на горе пред Фивами смеялась,
Искусную загадку задавая
Глупцам, не знавшим, что от Тайны ключ
Так прост – то Человек, нагой и бренный.
Когда ж себя назвал Эдип в отгадку,
Он стал своей допытчицы сильнее,
И в пропасти нашла она погибель,
Из властелинши ставши жертвой Рока.
Кто ж фея Мелюзина такова?
Кто родичи её – Эхидны ль дети
Чешуйчатые, злые, – иль созданья
Добрее, что витают в свете сна,
Прелестные как Тайна; то дриады,
Иль Дамы Белые, чей вид изменчив,
Подобные улыбкам облаков,
Сулящие дары; небес и моря
Предивные чудовища влекутся
На зов людской тоски, не чинят бед
И тают в свете трезвом, им погибель
Самим сулит влеченье к нашим стенам,
К мерцанью очага и к нашим душам…
Осмелюсь ли начать я мой рассказ?
Затрону ль волшебство и рок в сей песне,
В небезопасный, теневой предел
Помчась? О Мнемосина-титанида,
Дочь Геи и Урана, муз всех матерь,
Чьё обиталище не светлый храм,
А запертая черепа пещера,
Мне помоги! – О Память, что связуешь
Моё столь современное сознанье
С сознанием тех дней далёких, древних,
Когда ещё дремали все Истоки
Людского рода и когда созданий
Невидимых и видимых явленье
Не совершилось, – О Источник речи,
Дай мудрый мне язык и поведенье,
Чтоб, от камина отлетев во тьму —
Тьму внешнюю, суметь благополучно
Вернуться в христианское жилище!..
Книга первая
Заехал рыцарь в вересковый дол.
