курдючным салом, и она, стараясь вылизать его, наверно, теперь уткнулась в какой-нибудь угол, позабыв обо всем на свете.

Не заметив Калоя, Дали вышла за калитку, остановилась. Неожиданно на плечо ее легла рука. Она вздрогнула. Калой повел ее вниз, свистнул. Быстрый вырос перед ними словно из-под земли. Вскочив в седло, Калой перегнулся, взял Дали и посадил перед собой. Быстрый устремился вперед.

Когда они уже подъезжали к башне, Калой почувствовал, что тело Дали расслабло, руки обвисли.

— Что с тобой? Что с тобой? — испуганно зашептал он, встряхивая ее. Но она не отвечала. Быстрый повернул во двор. Калой направил его к лестнице. Не выпуская Дали из рук, он сошел на ступеньку, поднялся к себе и, положив ее на нары, раздул огонь. Смолистые щепки загорелись ярким пламенем. Отшвырнув бурку, Калой подбежал к Дали.

Розовый шарф с серебристыми нитями — свадебный подарок Зору… Бледное, как неживое, лицо…

— Дали! Дали! Что с тобой?

Он стал тормошить ее. Кинулся за водой. Но, когда вернулся, Дали сидела.

— Что с тобой? Да говори же! Почему ты не отвечаешь?

— А что со мной? Я не знаю… — виновато ответила Дали. — Я дрожала… Наверно, замерзла…

Калой закутал ее в свою шубу, напоил чаем. Дали быстро пришла в себя.

Успокоившись, он вышел во двор, расседлал Быстрого, задал ему корму и вернулся в дом.

Дали, как ни в чем не бывало, приводила в порядок комнату.

— Ты что делаешь? — удивился он.

— Живу, — ответила Дали. — Разве не для этого ты привез меня сюда?

— Не для этого! Для себя привез! — сказал Калой и обнял ее. Стон вырвался из груди девушки. Калой испугался, отпустил. Дали улыбнулась.

— Руки… — тихо сказала она.

Калой расхохотался и снова обнял жену… В окно осторожно пробирался рассвет.

Устав за день, ни Зайдат, ни Хусейн не просыпались всю ночь. Утром первой встала мать Дали. Надо было подоить корову. Обычно в это время дочь уже готовила, пекла чурек. Но Дали не было видно.

«Куда она запропастилась?» — думала Зайдат, готовя завтрак. Хутор их стоял особняком, и пойти ей было не к кому. Отсутствие дочери начинало волновать ее.

Не тревожа Хусейна, она обошла все сарайчики, башню, с бугра оглядела окрестность. Но дочери не было. Зайдат прибежала домой, кинулась к постели, к ее вещам и поняла: Дали ушла… Но куда? Зачем? С кем-нибудь или одна?

Проснулся Хусейн. Узнав о том, что Дали нет, он вскочил.

— Убежать не могла! Ведь она всем отказывала! Наверно ее похитили!

Зайдат побледнела. Неужели перенесенных невзгод мало!

Но, подумав, она возразила Хусейну.

— Похитить могли. Но кто же собрал ее вещи?

— Ну если так, — значит, выбрала какого-нибудь, которого и в дом пустить стыдно! — воскликнул разгневанный Хусейн. — Ух, с каким удовольствием я излупил бы ее! Да так, чтоб люди подумали, что она кизил ела!

Хусейн быстро оделся. Надо было поднимать в погоню сородичей. И в это время у ворот залаяла собака.

Зайдат посмотрела в окно. К башне шли жрец Эльмурза и два старика из Эги-аула.

— Вот тебе и разгадка идет! — воскликнул Хусейн. — Недолго заставили ждать!

Он вышел навстречу старикам, поздоровался с ними и ввел в дом. Зайдат с трудом удержалась, чтобы не кинуться к ним с расспросами. Ведь они уже знали все!

А старики вежливо спрашивали ее и Хусейна о жизни, о здоровье…

Наконец, откашлявшись, Эльмурза сказал:

— Дайте мне хлеб и медь.

Зайдат подала ему свежую лепешку на деревянном блюде и старую медную расческу, которая неизвестно сколько лет жила в этой башне.

Эльмурза дотронулся до них:

— Клянусь этим беркатом[124], что буду говорить правду! Только правду! И все — от сердца!

Он вернул хозяйке расческу и блюдо.

— Не было у меня за всю мою долгую жизнь более приятного поручения, чем то, с которым я пришел сюда!

Зайдат, скрестив руки под платком, стояла с широко открытыми глазами. Губы ее тряслись.

— Ваша дочь, моя помощница, чистейшая из чистых Малхааза, вышла замуж! Вышла за лучшего из лучших юношей этих гор… — Эльмурза помолчал — …за Калоя!..

Хусейн от изумления, как глухой, наклонился к Эльмурзе и заглянул ему в лицо. А Зайдат, внезапно обессилев, присела на край нар.

— За какого Калоя? — переспросил Хусейн.

— Да что ж, вы не знаете нашего Калоя? — удивленно вскинул руками Эльмурза. — Сына Турса, что ушел в Турцию?

Старики, пришедшие с Эльмурзой, разом и наперебой начали расхваливать Калоя. Дождавшись, когда они умолкнут, Зайдат дрожащим голосом прошептала:

— Эльмурза, и вы, старики, я, видимо, с ума сошла. Зачем вы расхваливаете Калоя? Кто же не знает его?.. Выходит, что она сбежала к нему без его желания? Потому что, если бы он захотел посвататься, я бы или выдала ее, или, если б она воспротивилась, выгнала из дому! Кто б ему отказал?

— Не ты с ума сошла. Я! — закричал Хусейн. — Моя племянница решила сама навязаться кому-то! Позор!

— Нет, это я, старый, одурел! — воскликнул Эльмурза. — Потому что и сказать-то толком уже не умею, что надо! И Калой сошел с ума! И в этом тоже я виноват! И весь народ виноват! Мы сами послали их в Пещеру чудес, и вот свершилось чудо — одно из самых замечательных! Возвратившись из пещеры, Калой поклялся мне, что не может больше жить без Дали! Я поверил и сказал: «Забери ее, и пусть будет у вас счастье! А родных я буду просить…» Вот я и пришел с повинной! Я виноват!..

Зайдат и Хусейн ожидали несчастья, а случилось такое… Даже ради приличия они не могли скрыть свою радость. Зайдат плакала. А к Хусейну тотчас вернулось хорошее настроение, и он рассказал старикам про свой вечерний разговор с Дали, как она спрашивала у него совета, что ей делать. И старики в один голос воскликнули, что Дали умница и вышла замуж с согласия и благословения родного дяди, заменившего ей отца!

Весело позавтракав вместе с Хусейном, пожелав счастья этому дому и жизни молодым, старики ушли.

— Видно, правду говорят в народе! — воскликнул Хусейн. — Кто умеет ждать, тот дождется! Ведь скольким отказывала, а?!

— А как глубоко скрывала тайну сердца! Даже мне не открылась! — вытирая слезы, говорила Зайдат. — Мы свои, и скажу тебе: когда умер ее отец, люди говорили мне обычные слова утешения: «Дай Бог, чтоб пришла к тебе в дом радость, которая убавит твое горе!» А я думала: ну откуда ей взяться? Что за радость может быть теперь у меня и у моей сироты? Кому нужна теперь моя дочь — дочь вдовы, безотцовщина? А вышло вот что!

— Да брось ты так гордиться им! — воскликнул Хусейн, в душе обрадованный не меньше, чем Зайдат. — Да ты знаешь, что за девка у нас была? Да за нее любой парень голым против комаров простоял