Роберт с Дианой, видимо выбившись из сил, взяли тайм-аут. Наступила мертвая тишина. Мелани мысленно поблагодарила Всевышнего.

– Даррел? – тихо позвала она и перевернулась. – Ты спишь?

Даррел лежал на самом краю койки, рискуя ежесекундно свалиться на пол.

– Нет, – ответил он.

– Я тоже не могу уснуть, – вздохнула Мелани.

– Попробуй посчитать до ста. Или до пятисот.

– Уже пробовала.

– Ну тогда расскажи себе сказку.

– Не знаю ни одной.

Даррел быстро повернулся к ней лицом.

– Не верю! – сказал он. – Что мать рассказывала тебе на ночь, перед сном?

Мелани задумчиво смяла край одеяла.

– Она мне ничего не рассказывала. Когда я была маленькой, мама постоянно болела.

Мелани подложила под себя подушку и села, повернувшись лицом к Даррелу. В темноте барьеры между ними, казалось, исчезли, и Мелани забыла о Синди Райт и о своем решении держаться от него подальше. Сейчас ей было холодно и одиноко и совсем не хотелось спать. А Даррел рядом, он спокоен, ненавязчив и очень внимателен.

– Можно мне кое о чем тебя спросить?

– Валяй! – прищурился Даррел.

– Как ты оказался среди этих людей? У тебя ведь нет детей, ты не семейный человек, зачем тебе нужно выигрывать эту яхту?

Даррел так долго не произносил ни слова, что Мелани показалось, будто он заснул. В тишине было слышно, как тикают часы на камбузе.

– Ты ведь меня совсем не знаешь, Мелани, – наконец сказал он.

– Еще как знаю! Ты всегда и везде выходил победителем. Согласись, ведь еще с тех пор, как ты спас того мальчика…

Даррел нетерпеливым жестом остановил Мелани и так тяжело вздохнул, что она с удивлением покосилась на него.

– Никого я не спасал… – проговорил он запинаясь.

– О чем ты говоришь? – не поверила Мелани. – Об этом же писали все газеты. Двенадцатилетний мальчик провалился под лед, когда пытался перебежать замерзшую речку. Но ты поспел вовремя и вытащил беднягу, хотя был на год младше и, наверное, слабее его.

– Все было не так, как написали репортеры! – раздраженно воскликнул Даррел и, закрыв глаза, начал восстанавливать в памяти события многолетней давности.

День тогда выдался особенно морозный. С новенькой клюшкой на плече, которую недавно подарил отец, юный Даррел Уайт торопился на хоккейную площадку.

– Я случайно наткнулся на Арчи, – грустно проговорил он. – После того что произошло, я никаким героем себя не чувствовал. И даже не собирался никому об этом рассказывать. Но репортеры все равно пронюхали…

– Я все думаю о твоей сестре, – вдруг отвлекшись, задумчиво проговорила Мелани.

– О Синди? – прищурился Уайт.

– Да, должно быть, это такое счастье, когда у тебя есть брат, – протянула Мелани и посмотрела на Даррела. Ее голос дрогнул.

Даррел интуитивно понимал, что разговоры, связанные с детством и ранним сиротством, всегда были для Мелани больной темой.

– Как тебе сказать, – ответил он. – Синди в общем-то никогда не придавала этому особого значения, но, надеюсь, сейчас ее мнение изменилось. Теперь у нее самой дочь и сын.

– Я так рада за нее… Прости, я, кажется, отвлеклась. – В темноте ее глаза казались еще больше и ярче. – Что же случилось тогда на льду?

– Лучше бы ты попросила рассказать о чем-нибудь другом, – покачал головой Даррел. Но он чувствовал, что должен рассказать правду, иначе воспоминания об этом случае не дадут ему покоя. В Мелани он увидел человека, который сможет его понять. Ему была невыносима сама мысль о том, что долгие годы окружающие видели в нем идола с непререкаемыми достоинствами. Впрочем, другой на его месте только радовался бы… – Так вот, когда я случайно встретил Арчи, то конечно же не обрадовался, – начал рассказывать Даррел, чувствуя, что в темноте делать признание куда легче, чем при дневном свете. Ночь каким-то невообразимым образом сглаживала изъяны его поступков. – Мы с Арчи никогда не ладили. Часто дрались и не уступали друг другу. Арчи был старше на год и всегда смотрел на меня свысока. Да и мне встреча с ним никакого удовольствия не доставляла.

Увидев мою клюшку, Арчи тут же выхватил ее и сказал, что заберет себе. Я бросился за ним, догнал, и мы не на шутку сцепились. Это происходило как раз на берегу злополучной речки, которая покрылась льдом, внешне довольно прочным. Мороз к тому времени стоял уже несколько дней. Изловчившись, я стукнул его покрепче, толкнул и забрал свою клюшку. А он…

– А он, конечно, упал на лед и провалился, – закончила за него Мелани.

– Сначала нет, – вздохнул Даррел. – Он потерял равновесие, поскользнулся и упал на лед в нескольких шагах от берега. Лед проломился, и его сразу потянуло вниз. Я бросился к нему… – Даррел покачал головой. – Поначалу он даже не испугался. Выругав меня, он сказал, что выберется сам. Но я чувствовал, что лед уже и подо мной начинает трещать, и меня охватила паника. Тогда я… – Даррел замолчал, поскольку предстояло произнести самое страшное. Часы мерно отстукивали секунды, и тишина сделалась невыносимой. – И я убежал.

– Ты бросил его?! – воскликнула Мелани и приподнялась.

– Я же сказал, что я вовсе не тот полубог, которым меня здесь все окрестили. Я обычный парень, которому немного подфартило в жизни.

– Но как потом Арчи выбрался? Он же не утонул?

– Нет, конечно, – успокоил ее Даррел. – Я хотя и бросился бежать, но убежал недалеко. Совесть не позволила. В глубине души я понимал, что помощи ждать неоткуда. Кругом не было ни души, а до ближайших домов было с четверть мили. Как там оказался Арчи Мэддокс, я до сих пор понять не могу. Короче, я оглянулся и вижу, что дела у моего недруга хуже некуда. Лед трескался, и парня неумолимо тянуло вниз. И я бросился обратно. Арчи кричал, потом заплакал. Без моей помощи ему бы ни за что не выбраться. Я подобрался поближе, насколько смог, лег прямо на лед и протянул ему клюшку. Он ухватился из последних сил, и мне удалось его вытащить. Признаюсь, что, когда мы выбрались, я никогда не бегал так быстро…

– Но почему никто не узнал этих подробностей? – изумилась Мелани, посмотрев на него расширенными глазами.

– Мы с Арчи договорились. Он был старше и считался крутым парнем среди сверстников. Естественно, ему не хотелось, чтобы все узнали, как он плакал от испуга. Мне тоже не хотелось раскрывать свое первоначальное бегство, поэтому… поэтому вы услышали то, что услышали.

– И с тех пор оба ни разу не проговорились?

Даррел покачал головой.

– По правде говоря, лучше бы мы никогда не лгали, – вздохнул он. – Всю жизнь меня считают каким-то героем. В школе мне то и дело доставалось бесплатное мороженое и сладости, учителя прощали мне то, что другим не позволялось. Наш город ведь небольшой. А в маленьком городке люди никогда ничего не забывают. Будь то добрый поступок или наоборот. – Уайт покачал головой. – Но, пойми, героем я никогда не был. И не хотел быть.

– Но ты ведь никого не поправил и не опроверг, – с упреком проговорила Мелани. – Ты никогда не выступил и не рассказал, что все было иначе, не так, как все думают.

Мелани с присущей ей пунктуальностью и любовью к истине права. Он сам позволил раздуть эпизод из детства до невероятных пропорций и сделать частью своей жизни.

– Нет, я все оставил как есть, – сказал Даррел и почесал затылок. – Тебе я лгать не собираюсь. Когда