замуж — это еще не все. Он был военным, участвовал и будет участвовать в войне, и она, быть может, будет жить в Греции или в Англии, или вообще там, где будет он, но его не будет около нее, даже когда она станет его женой. Она открыла глаза, чтобы действительность вытеснила эти неприятные мысли. Взглянула вниз через ветровое стекло и внезапно увидела Янину. Легкая пелена висела над городом, но сам он виднелся четко очерченный с этой высоты и не показывал своих внутренних ран. На повороте город стал постепенно скрываться за горой, пока совершенно не исчез из виду.

Елена взглянула на спутников. Тэп сидел с закрытыми глазами, стараясь заснуть. У маленького грека глаза были широко открыты, он смотрел на нее бессмысленным взглядом. Большой грек обеими руками крепко сжимал винтовку, склонившись головой на ствол. Он поднял голову, когда Елена обернулась, и глаза его встретили ее взгляд. Машина вдруг остановилась. Квейль быстро соскочил. Елена сошла вслед за ним. Он уселся на подножке.

— Я что-то плохо вижу, — сказал он, опустив голову на сложенные руки.

— Подними голову, я посмотрю, — сказала Елена.

Но он молча продолжал прятать лицо. Потом быстро встал и направился к обочине дороги. Вдруг он остановился и его вырвало.

— Оставьте его в покое. Не трогайте его.

— Но ведь он болен.

— Оставьте его в покое. Ему будет неприятно, если вы подойдете, — сказал Тэп тихо.

Оба грека вылезли из машины, а за ними Тэп.

Елена не отрывала взгляда от Квейля. Он уселся на краю дороги, поднял колени, положив на них руки и свесив голову вниз. Елене хотелось подойти к нему, но она понимала, что Тэп прав.

— Пожалуйста, освободите мне немного повязку, — сказал Тэп, подходя к ней.

Она машинально повернулась и помогла ему снять пальто. Она видела, как греки, вытащив из ранцев еду, ломают хлеб и режут сыр.

— Оставьте немного инглизи, — попросила она.

— Я это и делаю, — сказал большой грек.

Она не уловила в его словах упрека. Вынув английскую булавку, скреплявшую перевязку Тэпа, она начала разматывать марлю. Оттянув конец марли, она ослабила перевязку и снова забинтовала ему плечо и грудь. Делая это, она все время искоса посматривала на Квейля.

— Не беспокойтесь, пройдет, — сказал Тэп.

— Но у него совсем больной вид.

— Не беспокойтесь, — повторил Тэп. Он подошел к Квейлю. — Как ты себя чувствуешь, Джон? — спросил он. Квейль не отвечал. Тэп положил ему руку на плечо. — Ты бы прилег.

— Уже проходит, — ответил Квейль. — Уже проходит.

— О'кэй, Джон, — сказал Тэп и вернулся к машине. — Через минуту все пройдет, — успокоил он Елену.

— Что такое с инглизи? — спросил ее большой грек.

— Заболел. Слишком переутомился.

— Он сумасшедший, наш инглизи, — сказал маленький грек. — Пешком пришел из Италии. Прошел через итальянские линии к нашим. Оттуда пошел в Янину. В Янине пошел на аэродром за бензином. Он сумасшедший. Все инглизи сумасшедшие.

— Инглизи знает, что делает, — возразил другой.

Квейль уже встал и подходил к машине. Елена пошла ему навстречу. Его разбитое лицо приобрело землистый оттенок.

— Тебе лучше, Джон? — спросила она.

— Да. Но что-то с глазами.

— У тебя очень плохой вид, Джон. Ты отдохни, — сказал Тэп.

— Нельзя терять времени, — ответил Квейль. — Садитесь.

Тэп и Елена ели хлеб с сыром. Тэп предложил Квейлю.

Квейль сел на подножку.

— Нет, спасибо, — сказал он. — Надо ехать. Садитесь.

Он встал и обошел машину спереди. С трудом взобрался на место.

— Сможешь ли ты править, Джон? — спросил Тэп.

— Ну конечно. Садитесь, ради бога.

Он дал газ и осторожнее, чем обычно, включил передачу. Машина легко двинулась вперед. Квейль следил за обочинами извилистой дороги, стараясь держаться точно ее направления, несмотря на спазмы в желудке и боль в голове. Он вел машину на второй скорости, и они медленно поднимались вверх по дороге, к затянутому белыми облаками горному проходу Метсово. Квейль напрягал всю силу воли, чтобы следить за дорогой, и крепко стиснул зубы, время от времени делая глотательные движения, чтобы его не стошнило. Он видел дорогу и ущелья внизу и порой небо, и дорогу, и края дороги, и горы впереди, и дорогу, дорогу, дорогу, дорогу…

Елена видела, как он упал лицом вперед. Он ударился грудью о кнопку клаксона — раздался резкий гудок, и машина, выйдя из подчинения, метнулась влево, а руль вдавился Квейлю в живот. Машина врезалась в мягкую песчаную насыпь, и седоки подскочили на своих местах. Елена обо что-то ударилась головой. Тэпа и обоих греков бросило вперед, и машина, накренившись, остановилась. Елена встала на ноги и нагнулась над Квейлем. Клаксон продолжал гудеть резко и красноречиво. Елена оттянула Квейля от рулевого колеса, и он повалился на бок.

— Помогите мне… кто-нибудь, — сказала она, сама того не сознавая, по-гречески.

Большой грек уже вылез из машины, открыл дверцу и снимал Квейля с сиденья. Елена выскочила, чуть не сбив с ног Тэпа.

Грек оттаскивал Квейля в сторону от насыпи, на сухое место. Елена распахнула верхнюю куртку Квейля. Она не знала, что делать. Она видела смерть в его глазах и в его беспомощном теле.

— Джон, — тихо позвала она. — Очнись!

Он не шевелился. Он лежал без мыслей, без движения, без чувств.

— Дело плохо, — сказал Тэп. Он наклонился над Квейлем. — Принесите воды.

— Принесите воды, — повторила Елена по-гречески.

Большой грек протянул грязный носовой платок, смоченный в луже на краю дороги. Елена положила платок на лоб Квейлю. Она чувствовала, как бьется его пульс. Она ни о чем не думала и потому не знала, что делать. Она знала только, что больше всего на свете хочет привести Квейля в чувство. Большой грек нагнулся к Квейлю.

— Он заболел не на шутку. Едва ли скоро очнется.

— Что же нам делать? — сказала Елена.

— Инглизи спешил. И мы должны спешить. Ты умеешь править машиной? — спросил он маленького грека.

— Нет. Никогда не приходилось. А ты не умеешь?

— Нет. Спросите другого инглизи, может, он сумеет, — сказал большой грек Елене.

— У него повреждена рука.

— Ничего не значит. Может быть, он сумеет править одной рукой. Спросите его.

Елена спросила Тэпа, не сможет ли он править, — большой грек говорит, что надо торопиться.

— Подождем, пока Джонни придет в себя, — сказал Тэп. — Я вряд ли справлюсь одной рукой.

— Но он говорит, что надо торопиться. Необходимо торопиться. Джона мы положим на заднем сиденье. Я буду смотреть за ним. Можете вы править? — спросила она Тэпа.

— С такой рукой — нет.

— Тогда попробую я, — сказал большой грек. — Помоги мне положить инглизи на заднее сиденье, — обратился он к маленькому греку. Тэп смотрел, как они подняли Квейля, словно мешок с мукой, и положили на заднее сиденье.

— Что они собираются делать? — спросил он Елену.

— Сейчас поедем. Он будет править, — указала она на большого грека.

— А он умеет?