выше минус третьего этажа, в звуконепроницаемых отсеках, специально оборудованных для процедуры. Лишь такой большой остров, как Ивликен, позволял выполнить все необходимые требования.

Снаружи, у входа, скучали двое аримов-охранников. По внешнему виду, а также судя по украшениям из цветов мучу-мучу — горцы из союза племен «рэра». Хитроумного вождя Ралинавута в прошлом году низверг и съел его собственный племянник, прибегнув к союзнической поддержке красавца Мэмэрэна. При новой власти горцы считали за благо покинуть родные скалы любым способом — служить в тюрьме, рыбачить, вкалывать на семаловых плантациях…

Лишь бы не терять свободы.

Жадный до одурения, вождь-племянник втрое увеличил квоты вывоза рабов за пределы Кемчуги. В основном за счет бывших приверженцев Ралинавута и членов их семей.

Сдав Фаруда охране, Лючано не удивился, когда стражники толкнули измученного вехдена в спину, заставляя «оживить» двигун вездехода-амфибии.

— У вас что, нет аккумуляторов? — спросил он. Младшему экзекутору, пускай даже мотающему срок в режиме сотрудничества, позволялось многое. Кого другого за лишнее любопытство охранники могли бы угостить дубинками.

— Есть, — хмыкнул рябой горец, скаля зубы. — Вот.

И ткнул пальцем в Фаруда.

Ждать от охраны снисхождения не приходилось. Казенными гематрицами, обеспечивающими день- два работы двигуна, или «гирляндами Шакры», купленными у брамайна-поставщика, горцы предпочитали торговать на черном рынке. Особенно когда под рукой есть чудесный, безотказный, полностью зависящий от их доброй воли вехден Фаруд Сагзи.

— Работай! Кому сказано!

Фаруд жестом показал Лючано, чтоб не вмешивался, и надел трехслойную повязку из марли, закрыв рот. Затем вынул из топливного отсека двигуна полупустую «ладанку» и сосредоточился.

Вехденам их «скрытый огонь», из-за которого уроженцев Фравардина, седьмой планеты в системе Йездана — желтый карлик спектрального класса G2 в созвездии Колесницы — звали Хозяевами Огня, давался, пожалуй, с большим трудом, нежели гематрам — высшая энергоматика или брамайнам — дар толкача. Желая «взлелеять искру» и «сохранить очаг», вехдены всю жизнь, от рождения до смерти, свято соблюдали тысячи самых разных ограничений. От разумных, понятных варвару или техноложцу, до нелепых, рождающих многочисленные сплетни и анекдоты.

Эти запреты свитой-невидимкой бродили за представителями расы Хозяев Огня, желавшими сохранить качества, унаследованные от предков. Нарушение каждого из них грозило длительным циклом очищения, трудоемким и утомительным.

Пройтись по живой земле босиком? — запрет.

Покинуть жилище во время дождя? — запрет.

Снять с бедер нитяной пояс с тремя узлами? — запрет.

Коснуться змеи или насекомого? — запрет.

Отмахиваясь от москитов и комаров, Лючано всеми фибрами души завидовал Фаруду — кровососы сгорали на подлете к неуязвимому вехдену, прежде чем сесть на щеку или лоб. В остальном Фаруду не позавидовал бы никто. Париться в Мей-Гиле, соблюдая весь ограничительный комплекс вехденов, — врагу не пожелаешь.

Тарталья даже пытался спорить с федеральным агентом, когда тот вызвал Фаруда на допрос под пыткой. «Вехдены не лгут, — объяснял он. — Никогда. Вы это знаете не хуже меня. Ложь у них под запретом. Они просто физиологически не способны вас обмануть. Зачем лишний раз мучить беднягу?»

Агент смотрел на младшего экзекутора как на пустое место.

— Правду можно сказать не всю. Или подать ее под разным соусом.

— Но пытка не обязательно подаст правду под нужным вам соусом!

— Все, разговор закончен, — отвернулся агент.

Пока Лючано размышлял об особенностях Хозяев Огня, Фаруд успел зарядить «ладанку» и вернуть ее в топливный отсек. Сейчас он был бледен куда сильнее, чем сразу после допроса. По-хорошему, ему требовался суточный отдых для восстановления энергобаланса организма. Калорийная пища, здоровый сон…

Разве охране это объяснишь?

Небо над головой, прежде ярко-синее, вдруг налилось опаловой бледностью. «Такой опал, с радужным отливом, называется жиразоль», — напомнил издали маэстро Карл, который знал все на свете. Договорить до конца маэстро не успел. Без паузы цвет небес начал стремительно и непредсказуемо меняться. Словно безумец-музыкант играл диссонансную гамму: от черного к огненно-желтому — и вплоть до молочно-белого.

Когда купол стал похож на дымчатый кварц, по ушам Лючано ударили две мягкие ладони. Корчась на земле, он чувствовал, что ослеп, оглох, разбит параличом и вообще умер. Ивликен ходил ходуном — крупнейший остров Кемчуги «рвал корни», готовясь взмыть из вод океана и умчаться на другой конец Галактики…

Еще секунда, и все закончилось.

Без смертей и разрушений.

— Антис, — сказал Фаруд Сагзи, сидя на земле возле амфибии.

Из ноздрей вехдена сочились две тоненькие струйки крови. В другое время он поспешил бы умыться, и не водой — запрет! — а едким соком местной гуавы. Сейчас же Фаруд просто сидел, смотрел в остывающее, покрытое окалиной небо глазами, которые ничего не видели после цветового взрыва, и лицо Фаруда было лицом счастливого человека.

— Это антис. Наш антис. Вехденский. — Он засмеялся и добавил: — «Гидр» больше нет. Сдохли. Летайте на здоровье.

— Откуда ты знаешь, что это антис? — спросил Лючано. Слова выходили с трудом, царапая глотку.

— Знаю, — ответил Фаруд.

— Откуда знаешь, что именно ваш?

— Знаю.

Позже выяснится: вехден оказался прав. Там, куда медлил явиться крейсер патрулей, побывал знаменитый Нейрам Саманган, лидер-антис расы вехденов — не в качестве пассажира какой-нибудь прогулочной яхты, с разгону угодившей в кубло «гидр», а в боевом состоянии. Фаги, они же флуктуации континуума класса 1H-12+, оказались в ловушке без надежды на спасение.

Переходя в так называемую «первобытную» форму, исполин Хозяев Огня мощью излучения, характерного для вехденских антисов, мог конкурировать с процессом аннигиляции увесистого астероида.

«Гидр» просто выжгло.

До последнего фага.

К сожалению, сожгло также беспилотную орбитальную станцию «Чвегоди», которую «гидры» ранее игнорировали по неизвестным причинам. Еще в связи с ионизацией атмосферы на экваторе три дня наблюдались «полярные сияния», пугая суеверных туземцев. Но это уже были, как говорится, издержки баталии.

— Наш… — прошептал Фаруд Сагзи. И махнул рукой охране:

— Чего ждете? Поехали!

Он говорил таким тоном, словно могучий Нейрам Саманган стоял у него за спиной, готовясь оказать поддержку сородичу. И охрана сделала вид, что ничего не произошло.

Спустя минуту вездеход уехал.

Через девять недель Лючано Борготта улетал с Кемчуги.

— Не передумаешь? — спросил его Гишер Добряк, явившись на космодром проводить. Старик, как обычно, клевал носом, что означало бодрость духа и крепость тела. — Дружок, лучшей судьбы тебе не найти. Ты — наш. Навсегда. А мне пора на пенсию. Что-то стал прихварывать…

«Наш…» — всплыло в памяти, озвученное голосом Фаруда.