— Другой Рузвельт, мисс Купер. Франклин, кузен Тедди. К 1933 году, когда состоялась его инаугурация, страна погрузилась в Великую депрессию. Газеты продавали за два цента, а пачку сигарет — за четвертак. Единственное, что сохраняло ценность во время кризиса, — это само золото.

— В банках началась лихорадка, и люди стали скупать золотые монеты, — добавил Мерсер.

— Поэтому через два дня после присяги президент Рузвельт закрыл все банки, наложил запрет на экспорт любых драгоценных металлов и лишил Америку золотого стандарта. После 1933 года в Соединенных Штатах больше никогда не чеканили золотые монеты.

— Значит, экземпляр Фарука появился до принятия этого закона?

— В том-то все и дело, мистер Чэпмен. Министерство финансов запретило легализацию любых золотых монет. Но оно не запретило их производство.

— И «двойной орел» Фарука появился уже после того, как мы отказались от золотого обеспечения? — поинтересовалась я.

Старк кивнул.

— В конце концов, Монетный двор — это просто фабрика. Клише для монеты было уже сделано, золотые слитки приготовлены, и через месяц после принятия закона сто тысяч «двойных орлов» появились на свет. Только тут министерство финансов спохватилось и запретило Монетному двору вводить их в обращение.

— Выходит, золотые «двойные орлы» существовали…

— Да, мистер Чэпмен, — сказал Старк. — Но они стоили не больше, чем маленькие золотые медальоны.

Майк откинулся в кресле.

— Целая стая золотых птичек вылетела из гнезда. Как их вообще можно отследить и сосчитать?

— Есть множество разных способов и правил, которые существуют так же давно, как и сама эта страна, — ответил Старк. — Римляне пробировали свои монеты, и наши отцы отечества также позаботились о создании пробирной палаты. Образцы из каждого выпуска — всего несколько сотен штук — тщательно взвешиваются и подвергаются скрупулезным анализам в лабораториях, пока все остальное хранится в Монетном дворе.

— А что стало с сотней тысяч «двойных орлов»?

— В 1937 году из министерства наконец поступил приказ, подписанный самим президентом: пустить всю серию на переплавку. Правительство было уверено, что все до единой монеты уничтожены.

— Тогда как же наш «орел» вылетел из клетки? — спросил Майк.

— Боюсь, тут дело не обошлось без нашей компании, — пояснил Старк. — 1944 год. Мой отец уже десять лет успешно занимался бизнесом, когда на рынке появилась крупная частная коллекция, которую он купил для перепродажи на аукционе. Коллекция принадлежала полковнику Джеймсу Флэнагану.

Старк отпил глоток кофе.

— Отец поместил объявление во все газеты. В качестве последнего и самого дорогого лота будущего аукциона значился «исключительно редкий экземпляр — „двойной орел“ 1933 года». Он просто не мог поверить своей удаче.

— Мухи сразу слетелись на мед, — ввернул Майк.

— Естественно, объявлением заинтересовались самые крупные фигуры в области нумизматики, и один из них недолго думая позвонил в Монетный двор и попросту спросил, почему эта монета считается такой редкой. Он хотел узнать, сколько их было выпущено и какое количество поступило в обращение.

— И ответ был — ни одной?

— Вот именно. После этого в дело вмешались федералы. Монетный двор пригласил Секретную службу…

Я перебила Старка, переглянувшись с Майком и Мерсером.

— Конечно, я в курсе, что Секретная служба считается подотделом министерства финансов, но, хоть убейте, не знаю, почему. Мне всегда казалось, что она занимается только защитой президента.

Майк просветил меня в вопросах истории.

— Секретную службу создали в 1865 году специально для борьбы с фальшивомонетчиками, а также для силового обеспечения всех законов, касающихся финансовой системы и общей безопасности правительства. Охранять президентов они стали только после убийства Маккинли.

Старк вернулся к своему рассказу.

— Итак, в 1944 году, на второй день аукциона, мой отец сидел за столом в своем кабинете. Неожиданно к нему вломились два агента Секретной службы, которые заявили, что монета Флэнагана была украдена из Монетного двора, что она не имеет никакой ценности и они намерены конфисковать ее, прежде чем она попадет на аукцион.

Майк решил кое-что уточнить.

— А у кого Флэнаган купил этого нелегального «двойного орла»?

— Именно это и хотели знать в Секретной службе, — слегка нахмурившись, ответил Старк. — Кроме того, они спросили отца, почему в каталоге аукциона написано, что не меньше десяти экземпляров этой монеты находится в частных руках, и откуда у него такая информация.

— И они получили ответы?

— Разумеется. Отец и дядя проявили чрезвычайную готовность к сотрудничеству. — Старк снова заулыбался. — В конце концов они выложили за «орла» огромную сумму — шестьсот долларов. Они представили все чеки и квитанции и привели Секретную службу прямо к ювелиру, в сейфе которого хранилась монета.

— Значит, по крайней мере до одной они добрались, — сказал Майк.

— Совершенно верно, детектив. Это был один из первых уроков, полученных мной от отца. Главный агент Секретной службы потратил еще несколько месяцев на поиски других «двойных орлов», о которых рассказал отец. Он рыскал повсюду, как ищейка, в Филадельфии, Балтиморе, Мемфисе, Лондоне.

— Сколько экземпляров украли из Монетного двора и сколько избежали уничтожения? — спросила я.

— Десять. Они выяснили это, обратившись к тестовым образцам, которые в отличие от всей серии не переплавили по распоряжению правительства.

— И сколько из них Секретной службе удалось вернуть?

— Девять. Девять экземпляров обнаружили. Все, кроме одной монеты, попавшей к королю Фаруку.

— Правительство узнало, кто совершил кражу?

— Следствие выяснило все детали. В тот год, когда пропали «двойные орлы», в отделе пробации служил один мошенник по имени Джордж Маккейн. После 1937 года, в период между исчезновением «орлов» и аукционом, Маккейна арестовали за кражу ценностей.

— Значит, он сидел в тюрьме?

— Да, за то, что украл потом. В похищении «орлов» он не признался, и суд не предъявил ему это обвинение. Но в Секретной службе думают, что схема была та же. Когда отбирали образцы для пробации, — а Маккейн имел полный доступ к этим материалам, — он просто заменил несколько монет другими, такого же размера и веса, но не имевшими никакой ценности.

— Обычный фокус с подменой, — заметил Майк.

— Верно. Никто никогда не заглядывал в мешки с образцами, — сказал Старк. — Как только выяснилось, что «двойные орлы» не станут легальными деньгами — то есть не пойдут в обращение, — их просто оставили лежать на полках до переплавки. А Маккейн воспользовался правом доступа к материалам для пробации и прихватил десяток золотых птичек.

— Но почему они решили, что монет было именно десять? — спросил Мерсер.

Старк помолчал.

— На основании взвешиваний, которые проводились во время пробации. По крайней мере, они считают, что это точная цифра.

— Тот парень из Секретной службы отлично поработал. — Майк записывал упомянутые Старком имена и даты. — Как бишь его звали?

— Агента, занимавшегося поиском «двойных орлов»? Его звали Стрэйт. Гарри Стрэйт.