сухая трава, где-то далеко покрикивала сова.

– Хольгер.

Он подбежал к самому рубежу магического круга, тихо спросил, преодолевая внутреннее борение:

– Кто тут?

– Хольгер, – раздался певучий голос. – Не поднимай шума. Я хочу поговорить с тобой одним.

Сердце у него заколотилось, меч выпал из руки, словно вдруг стал для нее неимоверно тяжел. Из темноты выла фея Моргана.

Огонь озарил алым ее стройную фигуру, сделал прозрачным длинное платье из тончайшей ткани отразился в ее глазах крохотными костерками.

– Чего ты хочешь? – прохрипел Хольгер.

Ее губы медленно раздвинулись в чарующей улыбке:

– Всего лишь поговорить с тобой. Пойди сюда.

– Нет, – он мотнул головой, пытаясь стряхнуть оцепенение. – Не выйдет. Шагу за круг не сделаю.

– Не бойся. По крайней мере не опасайся тех существ, что боятся креста. Они сейчас далеко отсюда, готовятся к войне, – она пожала плечами. – А впрочем, стой, где хочешь.

– Чем ты меня теперь будешь пугать? Новыми бандами дикарей?

– Те, кого ты сегодня встретил, получили мой приказ взять тебя живым, не считаясь с потерями. Ты поступишь бы разумнее, сдавшись им. Они привели бы тебя ко мне, не сделав ничего плохого.

– А что было бы с моими друзьями?

– Хольгер, кто для тебя эти случайные знакомые? Что тебя с ними связывает?

– Запомни, мой дорогой: дикари, которых ты сегодня разогнал, вернулись к главным силам племени. Их вождь жаждет отплатить тебе за пережитый позор. При вашей следующей встрече ни я, ни само пекло не сможет удержать их от посягательств на твою жизнь. Честь вождю вернет одно – если он съест твое сердце. Уходи со мной, Хольгер, пока не поздно.

– С тобой, научившей этих дикарей есть человечину?

Она покривилась:

– Это не я. Ну, правда, это мои союзники – демоны и их пророки, которых Хаос призвал, чтобы подчинить себе жителей этих гор… Это они ввели нечестивые обряды. Среди дикарей нет никого, кого бы я чему-нибудь учила, – она улыбнулась. – Я верю в радость, в свершения, в насыщенную жизнь… В то, что тебе когда-то подарила и охотно преподнесла бы снова.

– Твои обещания меня не трогают, – Сказал он, глядя мимо нее в темноту. И знал: сейчас он сказал, что думал. Фея Моргана его больше не волновала. Протяни она руку, дотронься до него – прикосновение какой- то женщины, и только. Обаятельной, правда – но не более того.

– Да, тебя нельзя назвать самым стойким в своих привязанностях человеком в мир, – усмехнулась она. – Когда-то ты даже взбунтовался против своего сюзерена, самого Карла. И более ярого противника у него в жизни не было. Но в конце концов твое великодушие покончило с вашей враждой.

– И мы с ним побратались, сдается мне, – он вырвал у Морганы свою ладонь.

Моргана посмотрела на Алианору. Вздохнула с нескрываемой тоской.

– Вижу, что теперь над тобой получили власть заклятья, которые старше моих. Что ж… Когда-то я провела с тобой прекрасные дни… и ночи, и память о них у меня никто не отнимет.

– Мое прошлое ты у меня как раз отняла, – вздохнул он, горько.

– Превратила меня в младенца и отправила за пределы моей Вселенной, в невообразимую даль. И то, что я вернулся – не твоих рук дело. Я вернулся трудами какой-то другой силы, о которой ничего не знаем ни ты, ни я.

– Кое-что ты все же узнал… – сказала она. – А хочешь знать еще больше? Я могу тебе вернуть утраченные воспоминания.

– Какую же плату? Ту, что ты требовала в последний раз?

– Нет, плата будет пониже. Я даже не потребую от тебя бросить приятелей на произвол судьбы. Я присмотрю за ними, чтобы им не сделали ничего худого. Потому что ты ведешь их прямиком к гибели. Они погибнут вместе с тобой.

– А почему я должен тебе верить?

– Позволь, я верну тебе память. Выйди из круг, и я сниму с нее чары. Ты сразу вспомнишь, какими клятвами я связана.

Хольгер посмотрел на нее. Она стояла, выпрямившись, высокая и красивая. Темные волосы волнами струились из-под золотой короны. Но под маской притворного спокойствия она, Хольгер чуял, напряглась, как струна. Губы сжаты, ноздри раздуваются, в глазах горячечно пылает отражение костра. Ладони медленно сжимаются в кулаки.

Почему самая могущественная в этом мире колдунья его боится?

Хольгер задумался над этим, стоял неподвижно посреди ветреной ночи; у ног его лежал сон, над головой – темнота.

Да, она была могучей, и употребила свое могущество против него, но и в нем таилась мощь, способная противостоять Моргане. Теперь эта мощь сказала ему: «ни шагу дальше, стой, где стоишь!» Вся магия, какую испробовали на Авалоне, в Фаэре и на населенных смертными землях, не смогла остановить Хольгера на избранном им пути. Теперь и краса Морганы не имела над ним власти – благодаря неким серым глазам и каштановым волосам. Королева не имела уже в своем репертуаре заклятий, способных его задержать.

Разумеется, он оставался обычным смертным, уязвим для всего, что не имело никакого отношения к чарам Морганы – как для чар кого то иного, так и для самых натуральных вещей вроде острой стали.

– В моем мире ты – н более чем легенда, – сказал он задумчиво. – Я и подумать не мог, что мне придется сражаться в реальности с кем-то вроде тебя…

– Это был не твой мир, – сказала она. – В том мире ты тоже не более чем легенда. Твое место здесь, со мной.

Он мотнул головой, ответил громко:

– Думаю, что оба мира – мои, – За всеми здешними хлопотами он так ни разу и не дошел в своих размышлениях до лежащей на поверхности истины: он сам – персонаж из цикла легенд о Карле Великом и короле Артуре. Когда он сам – персонаж из цикла легенд о Карле Великом и короле Артуре. Когда-то, в другом мире (как далеко он лежит от этой ночи и этой женщины!) Хольгер, будучи еще ребенком, мог даже читать о своих собственных подвигах.

Но на них лежит печать забытья. Быть может, его имя известно всем до единого, быть может, он герой своих же детских грез – но заклятья Морганы сковали его память. Переход в этот мир к тому же стер из памяти все, что он мог там, у себя слышать о трех сердцах и трех львах.

– Кажется, ты узнал достаточно, понял уже, что этот мир тебе по вкусу, – сказала Моргана. Шагнула к нему, и ни почти касались друг друга. – И не особо торопишься назад. Да, в обоих мирах происходят великие потрясения, а ты стоишь в самом центре их и там, и здесь. Столько я могу тебе открыть. Но если ты не откажешься от своих сумасшедших планов, будешь и дальше пользоваться мощью, о которой не знаешь ровным счетом ничего потерпишь поражение и погибнешь. А если случайно и выживешь, то горько о том пожалеешь. Сбрось со своих плеч этот груз, Хольгер, останься со мной, и мы всегда будем счастливы. Еще не поздно!

О усмехнулся:

– Мои шансы на победу больше, чем ты пытаешься меня уверить. Иначе ты не тщилась бы так преградить мне путь. Сдается мне, тебе прекрасно ведомо, куда я держу путь. Ты все сделала, чтобы сбить меня с дороги, обмануть, покалечить. Теперь же ты, несомненно, попытаешься лишить меня жизни. Но я пойду вперед прежней дорогой.

Что за высокопарный слог, подумал он. Вот уж не предполагал, что стану так изъясняться.

Внезапно нахлынула усталость. Он знал, что жаждет одного лишь покоя. Чтобы кончились эти блуждания вслепую. Чтобы он мог уединиться с Алианорой где-нибудь вдали от всех этих миров и их ужасов. Но он не мог позволить себе передышки. Слишком много людей падут жертвами Хаоса, отвернись он хоть на миг.

Моргана долго смотрела на него. Вокруг завывал ветер.

– Все свершилось трудами Предназначения, – выговорила она с трудом. Даже Сарах вернулся. Великий