Кейт поняла про Терезу удивительную вещь: Тереза совсем не разбиралась в степенях озорства. Она знала, что некоторые поступки считаются плохими, но относительная важность таких поступков была выше ее понимания. Требовалось много времени и много проб и ошибок, чтобы для нее прояснился масштаб злодеяния.

Она поняла, что реагировать на школьный звонок — это неправильно. Прежде, услышав звонок, она отбрасывала ногой стул, опрометью выбегала из класса и застигала врасплох пустую игровую площадку. Это было неправильно. Ведь звонок давали для того, чтобы сообщить время учительнице, а не для того, чтобы детям дать сигнал для игр. Тереза считала, что учительнице проще посмотреть на свои часы или на большие тикающие часы на передней стене класса, но теперь осознала, что надо готовиться к бегству более тонко и медленно: книжки потихоньку съезжали с парты в открытую сумку, а сама она в это время напряженно смотрела на учительницу. Кейт помогла ей, и теперь она это поняла. Но даже теперь, в их последний год в школе святого Иосифа, Тереза не понимала, что реагировать на звонок — меньший проступок, чем вырезать свое имя на парте или класть червей в пудинг с бланманже Даррена Уолла.

После многих злополучных опытов, постепенно раздвигая границы, Тереза в конце концов набрела на самое страшное, что только можно натворить в школе. Однажды серым дождливым днем, в обеденное время, когда детям пришлось играть в помещении, Тереза слишком быстро обогнула угол и открыла истину. В ходе последовавших бесконечных разбирательств Тереза осознала, что бегать с ножницами — величайшее злодеяние, а бегать с ножницами и при этом катастрофически наткнуться на бедро директора — злодейство, вообще уже не поддающееся оценке.

Новость быстро распространилась по распаренным классам, но слухи распространились еще быстрее. Уже через несколько минут пошли гулять дикие истории. У Терезы Стентон был топор. Тереза Стентон пыряла ножом всех подряд. Тереза Стентон зарезала директора и собирается убить всех учителей. Дети, захваченные этой бурей сплетен, только бегали по кругу и подпрыгивали, как собаки в грозу.

На первой из множества ассамблей, посвященных этому происшествию, с неохотой был выяснен истинный скромный размер ущерба. Мистер Вудс чудом избежал серьезного ранения, но дорогие брюки от «Дома Фрейзера» были «располосованы непоправимо». Кейт, в некотором роде специалистку, не впечатлили предъявленные улики. Мистер Вудс держал перед учениками брюки, демонстрируя маленькую затяжку на ткани, и медленно обходил класс, торжественно повторяя: «Представьте себе, что это было ваше лицо», а иногда для пущего эффекта обращался к кому-нибудь персонально: «Да, Карен, представь себе. Твое лицо».

Тереза была озадачена. Она не могла поверить, что будет наказана за случайную неловкость; она не могла понять, какой цели послужит наказание.

Кейт знала, что мистер Вудс накажет ее в назидание другим. После экстренного собрания Ассоциации учителей и родителей было объявлено, что ее на неделю отстраняют от занятий. Погода была гнусная, и Тереза не могла проводить дни на кладбище. Кейт думала о том, как Тереза, запертая в тонкостенной коробке своего дома с отчимом, изобретает способы нейтрализовать его, и горячее, чем всегда, желала предотвратить преступление.

Лазалка представляла собой купол из металлических труб. Металл местами заржавел, и, когда дул ветер, как сегодня, поток воздуха находил пустые дырки от болтов в каркасе и играл печальную мелодию на трубах. Кейт обожала эти звуки. Они помогали думать. Она висела вниз головой на вершине купола, подметая волосами красный цемент. По краям площадки носились пакеты от чипсов и полиэтиленовые мешки, ветер доносил запахи вареных овощей из квартир и промышленные запахи фабрик.

Она опять пришла на маленькую детскую площадку в тени Трафальгар-хауса, и взгляд ее плыл мимо подъезда, мимо сотен балконов с развешенной стиркой, мимо педальных пластиковых тракторов, гниющих кухонных буфетов, мимо чащи антенн, вдаль, где белые облака катились по голубому шоссе неба. Если ноги не выдержат, она оторвется, и пролетит вниз много километров, и упадет на подушку облака. Она смотрела, как они катятся, и думала о подозрительном, которого увидела в «Зеленых дубах».

Кейт заметила его после школы в понедельник, как только он свернул за угол и направился к банкам. Она была уверена, что этот самый человек сидел там на днях. Тогда она его толком не разглядела, но приметила его осанку и сейчас ее вспомнила. Кейт не сомневалась, что увидит в его лице что-то особенное, и действительно, когда она подошла поближе и разглядела его черты, ее охватило легкое волнение. Человек смотрел через детскую площадку на отделение банка «Ллойдс». Кейт наблюдала от дверей строительной компании. Человек выглядел так, как будто старался вести себя нормально; Кейт знала эти признаки, она сама так действовала, когда вела наблюдение. Он сидел в неудобной позе, поглядывал на свои часы, глаза у него бегали, вид был настороженный. Кейт обошла его по широкой дуге и заняла позицию на скамье у него за спиной, в отдалении. Подозрительный — и как раз в том месте, где она всегда ожидала увидеть подозрительного. Она была спокойна, потому что была готова. Она знала, что теперь начнется настоящая работа. Прежде всего — наблюдение. Ей надо было составить связное представление о планах подозреваемого. Действует ли он в одиночку? Кейт сомневалась; вначале она подумала: ограбление банка в