Девочка снова взглянула на брата.

Сердце Мирей бешено забилось. Простое ли это совпадение, что она случайно наткнулась на людей, которые были знакомы с аббатисой? Можно ли надеяться, что мадам де Рок поделилась с ними сокровенной тайной? Нет, поверить в это было бы слишком опасным. Однако девочка внушала ей доверие.

— По вашему лицу я вижу, — сказала Мария Анна, — что вы предпочитаете не обсуждать это открыто. Конечно же, вы совершенно правы. Хотя дальнейшее обсуждение может оказаться для нас полезным. Видите ли, прежде чем покинуть Сен-Сир, аббатиса возложила на меня некую миссию. Возможно, вы понимаете, что я имею в виду? Я предлагаю отправиться в гостиницу неподалеку отсюда, мой брат снял для нас там комнаты на ночь. Мы сможем спокойно поговорить.

Тысячи разных мыслей проносились в голове Мирей, сердце бешено колотилось. Хорошо, пусть этим едва знакомым ей людям можно доверять. Но если она пойдет с ними в Париж, то окажется в ловушке: Марат перевернет весь город, лишь бы добраться до нее. С другой стороны, Мирей сомневалась, что ей удастся покинуть столицу без посторонней помощи. И где ей теперь искать убежища, если монастырь Сен- Сир закрыт?

— Сестра права, — сказал солдат, который все это время наблюдал за Мирей. — Нам нельзя здесь задерживаться. Мадемуазель, я предлагаю вам свою защиту.

Как он хорош собой, снова подумалось Мирей: длинные каштановые волосы, большие печальные глаза… Хотя молодой человек отличался довольно субтильным телосложением и вряд ли весил больше самой Мирей, от него исходило ощущение силы и уверенности. Наконец Мирей решила, что может довериться ему.

— Прекрасно, — произнесла она с улыбкой. — Я пойду с вами в гостиницу, где мы и поговорим.

При этих словах девочка тоже улыбнулась и сжала руку брата. Они посмотрели в глаза друг другу с большой любовью. После этого солдат поднял сумку и взял за узду лошадь. Его сестра коснулась руки Мирей.

— Вы не пожалеете, мадемуазель, — сказала девочка. — Разрешите представиться. Меня зовут Мария Анна, но в семье меня называют Элизой. А это мой брат Наполеоне. Мы из семьи Буонапарте.

В гостинице молодые люди уселись за рассохшимся столом на жестких деревянных стульях. На столе горела единственная свеча, лежал каравай черствого хлеба и стоял кувшин с элем. Вот и вся скудная трапеза.

— Мы с Корсики, — рассказывал Наполеоне. — С острова, жители которого никак не могут смириться с тиранией. Как сказал Левий около двух тысяч лет назад, мы, корсиканцы, такие же грубые, как и наша земля, и такие же неуправляемые, как дикие звери. Не прошло еще и сорока лет, как наш вождь Паскуале ди Паоли изгнал генуэзцев с нашей земли и освободил Корсику. Он попросил знаменитого философа Жака Жака Руссо написать для нас Конституцию. Однако свобода длилась недолго. К тысяча семьсот шестьдесят восьмому году Франция купила остров у Генуи и следующей весной отправила на остров тридцатитысячную армию. Она утопила наши свободы в море крови. Я рассказываю вам об этом, потому что эта история — а наша семья играла в ней не последнюю роль — привела к нашему знакомству с аббатисой Монглана.

Мирей, которой сначала хотелось прервать вопросами это историческое повествование, промолчала и стала внимательнее слушать своего нового знакомого, жуя черствый хлеб.

— Наши родители воевали вместе с Паоли против французов, — продолжал Наполеоне. — Моя мать — пламенная революционерка. Она в одиночку скакала ночами верхом по Корсиканским холмам, французские пули свистели у нее над головой, а она привозила амуницию и съестные припасы для отца и солдат, сражавшихся тогда у Иль-Корте, что означает «Орлиное гнездо». Мать была уже семь месяцев беременна мной. Как она говорит, я родился, чтобы стать солдатом. Однако когда я появился на свет, наша страна уже стояла на пороге гибели.

— Ваша матушка и в самом деле смелая женщина, — сказала Мирей, пытаясь увязать образ пламенной революционерки с образом близкой подруги аббатисы.

— Вы напоминаете мне ее, — улыбнулся Наполеоне. — Однако я завершу свою историю. Когда революция закончилась провалом и Паоли был выслан в Англию, старая корсиканская знать избрала моего отца представлять наш остров в Генеральных штатах в Версале. Это было в восемьдесят втором году. Именно там матушка познакомилась с аббатисой Монглана. Я никогда не забуду, какой элегантной была наша мать, Летиция, как все мальчишки преклонялись перед ее красотой, когда на обратном пути из Версаля она навестила нас в Отене.

— В Отене?! — воскликнула Мирей, чуть не опрокинув стакан с элем. — Вы были в Отене, когда епископом там был монсеньор Талейран?

— Нет, он стал епископом Отенским уже после того, как меня отправили в военное училище в Бриене, — ответил Наполеоне. — Он великий политик, я был бы рад познакомиться с ним. Много раз перечитывал я его труд, который он написал вместе с Томасом Пейном, — «Декларацию прав человека». Это один из самых блестящих документов Французской революции…

— Не отвлекайся, — прошептала Элиза, ткнув брата в бок. — Мы с мадемуазель вовсе не горим желанием всю ночь напролет обсуждать политику.

— Я и не собирался отвлекаться, — сказал Наполеоне, взглянув на сестру. — Мы не знаем, при каких обстоятельствах Летиция познакомилась с аббатисой Монглана, известно только, что это произошло в Сен- Сире. Должно быть, наша мать произвела на настоятельницу очень сильное впечатление, поскольку с тех пор мадам де Рок старалась не упускать нас из виду.

— Наша семья бедна, мадемуазель, — пояснила Элиза. — Даже когда был жив отец, деньги утекали сквозь его пальцы, как вода. За мое обучение в Сен-Сире все восемь лет платила мадам де Рок.

— Должно быть, аббатиса была очень привязана к вашей матушке, — заметила Мирей.

— Да, — согласилась с ней Элиза. — Скажу больше: до того времени, как она уехала из Франции, не проходило и недели, чтобы они с моей матушкой не обменивались посланиями. Вы все поймете, когда я расскажу вам о миссии, которая возложена на меня.

Это было десять лет назад, думала Мирей. Десять лет назад познакомились эти две женщины. Они были такие разные… Разное прошлое было у них за плечами, и разное будущее виделось им впереди. Одна выросла на диком острове, сражалась в горах вместе с мужем, родила ему детей. Другая, дама знатного происхождения, получившая прекрасное образование, посвятила себя Богу. Что же за отношения связывали их, если аббатиса решилась доверить столь страшную тайну ребенку, который сидел теперь перед Мирей? Ведь когда мадам де Рок видела ее в последний раз, этой малышке не могло быть больше тринадцати лет…