- Насколько мне известно, не дрожат. Да и с какой стати?

- Ее не затрясет лихорадка, когда она узнает, что тут у нас делается? спросил незнакомец. - Нет?

- Нет, - сказал Мартин. - Думаю, что могу в этом поклясться.

Незнакомец поглядел на него, словно сожалея о его невежестве и предрассудках, и сказал:

- Ну, сэр, вот что я вам скажу: во всех благословенных богом и свободных Штатах не найдется ни одной машины со взорванным котлом, которая была бы так расшатана и разбита, как будет потрясено и разбито это юное создание в роскошных чертогах лондонского Тауэра *, когда прочтет следующий экстренный выпуск нашей 'Уотертостской газеты'.

Во время этого диалога некоторые из пассажиров встали со своих мест и подошли к беседующим. Все они были в восторге от речи своего соотечественника. Один сухопарый джентльмен в плохо завязанном измятом белом галстуке, длинном белом жилете и черном пальто, по-видимому пользовавшийся авторитетом, счел нужным выразить их чувства.

- Гм! Мистер Лафайет Кеттл! - сказал он, снимая шляпу.

Послышался почтительный шепот: 'Тише!'

- Мистер Лафайет Кеттл! Сэр!

Мистер Кеттл поклонился.

- От имени всех собравшихся, сэр, от имени нашего общего отечества и от имени святого дела, сочувствие к которому нас всех объединяет, благодарю вас. Благодарю вас, сэр, от имени Уотертостской Ассоциации Сочувствующих, благодарю вас, сэр, от имени 'Уотертостской газеты', благодарю вас, сэр, от звездного знамени великих Соединенных Штатов за ваше красноречивое и решительное выступление. И если бы, сэр, - продолжал оратор, тыча в Мартина ручкой зонтика, так как тот прислушивался к словам Марка, шептавшего ему что-то на ухо, - если бы я мог, в данное время и при данных обстоятельствах, заключить свою речь пожеланием, весьма близко относящимся к затронутому предмету, я бы сказал, сэр: пусть благородный клюв Американского Орла вырвет когти Британскому Льву и научит его извлекать из Ирландской Арфы и Шотландской Скрипки те звуки, какие издает каждая пустая раковина на зеленых берегах Колумбии!

Под восторженный ропот слушателей долговязый джентльмен снова уселся на место; все приняли чрезвычайно важный вид.

- Генерал Чок, - сказал мистер Лафайет Кеттл, - вы согрели мне сердце, сэр, вы согрели мне сердце. Но Британский Лев имеет здесь своего представителя; сэр, и мне хотелось бы слышать, что он на это ответит.

- Право, - сказал Мартин, смеясь, - раз уж вы делаете мне честь и считаете меня представителем Британского Льва, то могу сказать, что я никогда не слыхал, чтобы королева Виктория читала эту вашу газету - как ее? - это вряд ли возможно.

Генерал Чок улыбнулся остальным и разъяснил терпеливо и благосклонно:

- Газету ей посылают, сэр. Посылают. По почте.

- Но если ее посылают в лондонский Тауэр, она вряд ли доходит по адресу, - возразил Мартин, - королева там не живет.

- Английская королева, джентльмены, - заметил мистер Тэпли с невозмутимым лицом, разыгрывая величайшую вежливость, - английская королева обыкновенно живет на Монетном дворе, чтобы присматривать за деньгами. А по должности у нее имеется квартира в доме у лорд-мэра, только она не часто ее занимает, оттого что камин в гостиной дымит.

- Марк, - сказал Мартин, - вы очень меня обяжете, если будете так добры не вмешиваться со своими дурацкими замечаниями, как бы остроумны они вам ни казались. Я хотел только сказать, джентльмены, - хотя это вовсе не так важно, - что английская королева не живет в лондонском Тауэре.

- Генерал! - воскликнул мистер Лафайет Кеттл. - Вы слышите?

- Генерал! - подхватили другие. - Генерал!

- Тс-с! Попрошу тише! - поднимая руку, сказал генерал Чок таким терпеливым и снисходительным тоном, что приятно было слышать. - Я всегда считал чрезвычайно странным то обстоятельство (я приписываю его характеру британских учреждений и их наклонности подавлять любознательность народа, столь широко распространенную даже в самых глухих углах нашего материка), что познания англичан в этих предметах не могут сравниться с теми, какими обладают просвещенные и деятельные граждане нашей страны. То, что вы говорите, весьма любопытно и подтверждает мои наблюдения. Когда вы заявляете, сэр, - продолжал он, обращаясь к Мартину, - что ваша королева не живет в лондонском Тауэре, вы впадаете в заблуждение, нередко свойственное вашим соотечественникам, даже в тех случаях, когда их умственные и нравственные достоинства не вызывают никаких сомнений. Но вы ошибаетесь, сэр. Она живет там...

- Когда бывает в Сент-Джеймском дворце, - вмешался Кеттл.

- Когда бывает в Сент-Джеймском дворце, разумеется, - повторил генерал все так же благосклонно, - потому что, когда она живет в Виндзоре, она не может находиться в Лондоне. Ваш лондонский Тауэр, - продолжал генерал, кротко улыбаясь, в сознании собственной просвещенности, - естественно является резиденцией ваших королей. Расположенный в непосредственном соседстве с вашими парками, вашими аллеями, вашими триумфальными арками, вашей Оперой и вашими залами Олмэка *, он представляет собой самую подходящую резиденцию для блистательного и легкомысленного двора. И следовательно, - заключил генерал, - двор находится там.

- Вы бывали в Англии? - спросил Мартин.

- Мысленно бывал, сэр, - сказал генерал, - но не иначе. Мы здесь много читаем, сэр. Вы встретите среди нас такую осведомленность, сэр, что просто изумитесь.

- Я в этом нисколько не сомневаюсь, - ответил Мартин. Но тут его прервал мистер Лафайет Кеттл, шепнув ему на ухо:

- Вы знаете генерала Чока?

- Нет, - ответил Мартин также шепотом.

- А знаете, кто он такой?

- Один из самых замечательных людей в стране? - сказал Мартин наудачу.

- Совершенно верно, - подтвердил Кеттл. - Я так и знал, что вы о нем слышали!

- Кажется, - сказал Мартин, снова обращаясь к генералу, - у меня есть рекомендательное письмо к вам, сэр; имею честь вручить его. От мистера Бивена, из Массачузетса, - прибавил он, подавая письмо.

Генерал взял его и внимательно прочел, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть на двух незнакомцев. Прочитав записку, он подошел к Мартину, сел рядом с ним и пожал ему руку.

- Ну-с, - сказал он, - так вы думаете поселиться в Эдеме?

- Спросив вашего мнения и посоветовавшись с агентом, - отвечал Мартин. - Мне говорили, что в старых городах нам нечего будет делать.

- Могу познакомить вас с агентом, сэр, - сказал генерал. - Я его знаю. В сущности, я и сам состою в Эдемской земельной компании.

Это была важная новость, так как друг Мартина придавал большое значение тому, что генерал не имеет отношения ни к одной земельной компании и, следовательно, может дать ему беспристрастный совет. Генерал объяснил, что он вступил в общество всего несколько недель назад и за это время не имел известий от мистера Бивена.

- Мы вкладываем очень немного, - озабоченно сказал Мартин, - всего несколько фунтов, но это все, что у нас есть. Как вы думаете, обещает ли эта спекуляция хоть какой-нибудь успех человеку моей профессии?

- Что ж, - важно заметил генерал, - если бы эта спекуляция не обещала никаких выгод, в нее не были бы вложены мои доллары, я так думаю.

- Я имею в виду не продавцов, - сказал Мартин, - а покупателей, покупателей!

- Покупателей, сэр? - отозвался генерал в высшей степени внушительно. Вы приехали из Старого Света, сэр, из страны, сэр, которая возвела себе башни не ниже Вавилонской * и поклонялась золотому тельцу целые века. Мы молодая страна, сэр; человек здесь ближе к природе; мы не можем оправдываться тем, что с течением времени впали в развращенность; у нас нет кумиров; человек здесь, сэр, не потерял своего человеческого достоинства. Мы сражались за это, и ни за что другое. Вот я, сэр, - сказал генерал, выдвигая вперед зонтик, который должен был изображать его (и дрянной же это был зонтик; никуда не годная