от 'Национального отеля'.

Она была очень невелика - что-то вроде будки при шлагбауме. Но если большой участок земли может уместиться в стаканчике для игральных костей, то почему же нельзя торговать целой территорией в сарае? К тому же помещение было временное; эдемцы собирались выстроить великолепное здание для торговли участками и даже присмотрели место, а в Америке это уже половина дела. Дверь конторы была распахнута настежь, и в дверях они увидели самого агента; без сомнения, это был ловкач по своей части, ибо все дела, как видно, были у него уже сделаны, и он качался в качалке, упираясь одной ногой в притолоку, а другую подложив под себя, словно высиживал ее, как курица яйца.

Это был костлявый человек в громадной соломенной шляпе и зеленом сюртуке. По случаю жаркой погоды он был без галстука и с расстегнутым воротничком рубашки, так что когда он говорил, видно было, как в горле у него что-то дергается и подскакивает, будто молоточки в клавикордах. Быть может, истина пыталась пробиться к его устам? Если так, это ей не удалось.

Два серых глаза прятались глубоко в глазницах агента, но один из них ничего не видел и был совершенно неподвижен. Одна сторона лица у него как будто прислушивалась к тому, что делает другая. Таким образом, каждая сторона профиля имела свое выражение, и когда подвижная сторона была всего оживленней - неподвижная хладнокровно наблюдала. Это было все равно что вывернуть человека в самом лучезарном настроении наизнанку и увидеть, какое холодное и расчетливое у него лицо изнутри.

Каждый длинный черный волос на его голове висел прямо, как нитка отвеса, зато над глазами вместо бровей были какие-то взъерошенные кустики, словно гусь, чьи лапки глубоко отпечатались по углам его глаз, исщипал и выклевал их, признав в нем хищную птицу.

Таков был человек, к которому они подходили и которого генерал, здороваясь, назвал Скэддером.

- Ну, генерал, - отвечал тот, - как поживаете?

- Бодр и деятелен; тружусь на пользу отечеству и для общего блага. Два джентльмена к вам, мистер Скэддер.

Скэддер пожал руку и тому и другому (в Америке ничего не делается без рукопожатия) и продолжал раскачиваться в качалке.

- Кажется, я знаю, по какому делу пришли сюда эти незнакомцы, не так ли, генерал?

- Да, сэр, думаю, что знаете.

- У вас длинный язык, генерал. Много болтаете, вот что, - сказал Скэддер. - Вы отлично выступаете на общественных собраниях, но только в частных разговорах надо быть поосмотрительнее. Вот что!

- Ничего ровно не понимаю, хоть повесьте! - ответил генерал, подумав.

- Вы же знаете, что мы не собирались продавать участки первому встречному, - сказал Скэддер, - а решили приберечь их для природных аристократов. Да!

- Так ведь вот же они, сэр! - с жаром воскликнул генерал. - Вот они, сэр.

- Ну и ладно, когда так, - укоризненным тоном ответил Скэддер. - Нечего вам на меня злиться, генерал.

Генерал шепнул Мартину, что Скэддер честнейший малый и что он даже за десять тысяч долларов не решился бы его обидеть.

- Я выполняю свой долг, охраняю интересы моих ближних, а они же на меня и злятся, - негромко сказал Скэддер, глядя на дорогу и по-прежнему раскачиваясь в качалке. - Они сердятся, что я мешаю им распродавать Эдем по дешевке. Вот вам человеческая природа! Да!

- Мистер Скэддер, - произнес генерал, принимая позу оратора. - Сэр! Вот вам моя рука, и вот вам мое сердце. Я уважаю вас, сэр, и прошу вашего прощения. Эти джентльмены мои друзья, сэр, иначе я не привел бы их сюда, хорошо зная, что участки теперь продаются слишком дешево. Но это друзья, сэр, мои близкие друзья.

Мистер Скэддер был так доволен этим объяснением, что горячо пожал генералу руку и даже встал для этого с качалки. После чего он пригласил 'близких друзей' генерала войти в контору. Сам же генерал заметил с обычной своей благожелательностью, что не хочет мешаться в их дела, поскольку состоит в земельной компании, и, усевшись в качалку, стал смотреть на дорогу, подобно доброму самаритянину, поджидающему путника *.

- Ого! - воскликнул Мартин, заметив большой план, занимавший всю стену конторы. Впрочем, в конторе, кроме этого плана, не было почти ничего, если не считать ботанических и геологических образцов, двух-трех засаленных конторских книг да некрашеной конторки и стула. - Ого! Это что такое?

- Это Эдем, - сказал Скэддер, ковыряя в зубах чем-то вроде микроскопического штыка, выскочившего из перочинного ножика при нажатии пружинки.

- Я понятия не имел, что это целый город!

- Не имели? Да, это целый город.

И цветущий город! Застроенный город! Тут были банки, церкви, соборы, фабрики, рынки, гостиницы, магазины, особняки, пристани, биржа, театр, общественные здания всякого рода, вплоть до редакции ежедневной газеты 'Эдемский скорпион', - все это было очень точно нанесено на план.

- Боже мой! Да ведь это в самом деле большой город! - воскликнул Мартин, оборачиваясь.

- Да, очень большой, - заметил агент.

- Боюсь только, - сказал Мартин, опять разглядывая общественные здания, - что мне там нечего будет делать.

- Ну, он не весь отстроен, - возразил агент. - Не совсем еще.

Мартин вздохнул свободнее.

- Например, вот этот рынок? - спросил Мартин. - Он построен?

- Вот этот? - сказал агент, тыча зубочисткой во флюгер на крыше. Позвольте-ка! Нет, этот еще не построен.

- Недурно было бы начать с него. А, Марк? - прошептал Мартин, толкая своего компаньона локтем.

Марк, который с самым невозмутимым видом, поглядывал то на агента, то на план, ответил только:

- Еще бы!

Наступила мертвая тишина; мистер Скэддер, по временам давая отдых зубочистке, насвистывал 'Янки Дудл' * и сдувал пыль с крыши театра.

- Я думаю, - - сказал Мартин, делая вид, что пристально разглядывает план, но с дрожью в голосе, которая показывала, с какой тревогой он ожидает ответа, - я думаю, там... уже есть архитекторы?

- Ни единого, - сказал Скэддер.

- Марк, - прошептал Мартин, дергая его за рукав, - вы слышите? Но кто же тогда строил все это? - спросил он вслух.

- Земля там очень плодородная, так постройки, может, сами из нее лезут? - предположил Марк.

Он стоял рядом с агентом, с незрячей его стороны, но Скэддер мгновенно повернулся и устремил на него свой зрячий глаз.

- Пощупайте мои руки, молодой человек, - сказал он.

- Зачем? - спросил Марк, отклоняя это предложение.

- Грязны они или чисты, сэр? - протягивая руки, вопросил Скэддер,

В прямом смысле слова они были решительно грязны. Но было очевидно, что мистер Скэддер предлагал исследовать их в переносном смысле, в качестве символов его нравственности, и потому Мартин поторопился объявить, что они чище только что выпавшего снега.

- Прошу вас, Марк, - сказал он с раздражением, - не вмешиваться с такими замечаниями; хотя они и безобидны, однако совершенно неуместны и вряд ли интересны для посторонних. Я вам удивляюсь.

'Вот 'и Кь' и села в лужу, - подумал Марк. - Видно, придется 'и Кь' быть без голоса, все равно как болвану в картах'.

Мистер Скэддер ничего не ответил, но прислонился спиной к плану и раз двадцать подряд ткнул зубочисткой в конторку, глядя на Марка, словно он его пронзал этим оружием.

- Вы не сказали, кто все это строил? - отважился, наконец, заметить Мартин кротким, примирительным тоном.

- Ладно, кто бы ни выстроил! - недовольно сказал агент. - Вам-то какое дело? Может, он укатил с целой кучей долларов, а может, не заработал ни цента. Может, он был лодырь, а может, и делец, каких мало. Да!