отношению к нему, и Твемлоу снова сбит с ног.

— Новостей сегодня, кажется, нет? — спрашивает Твемлоу, с удивительным присутствием духа опять кидаясь в бой.

Фледжби ничего особенного не слышал.

— Никаких новостей нет, — говорит Лэмл.

— Совершенно никаких новостей, — добавляет Бутс.

— Решительно никаких, — подхватывает Бруэр.

Этот номер программы, исполненный квартетом, почему-то поднимает общее настроение. Долг совершен — все оживляются. Теперь им легче перенести такое бедствие, как общение друг с другом. Даже Юджин, который стоит в оконной нише и сердито крутит кисточку шнурка от шторы, вдруг начинает крутить ее еще быстрее, точно у него сразу прибавилось сил.

Завтрак подан. Сервировка на столе пышная, бьющая на эФФект, и в то же время она явно кричит о своем временном, кочевом характере, точно давая понять, что в аристократическом особняке все это будет гораздо пышнее, гораздо эФФектнее. За стулом мистера Лэмла — его собственный лакей; Химик — за стулом Вениринга. Вот вам пример того, что слуги обычно делятся на две категории: первые не доверяют знакомым своих хозяев; вторые не доверяют самим хозяевам. Лакей мистера Лэмла принадлежит ко второй категории, так как, судя по его унылому виду, он находится в дурном расположении духа и недоумевает, почему полиция до сих пор не арестовала его хозяина за какое-нибудь тягчайшее преступление.

Ч. П. Вениринг сидит справа от миссис Лэмл, Твемлоу — слева; миссис Вениринг, С. Ч. П. (супруга члена парламента) и леди Типпинз справа и слева от мистера Лэмла. Но можете не сомневаться, что в радиусе действия пленительной улыбки и пленительных взглядов мистера Лэмла сидит маленькая Джорджиана. Можете не сомневаться также, что рядом с маленькой Джорджианой и под наблюдением того же самого рыжеватого джентльмена сидит Фледжби.

За завтраком мистер Твемлоу то и дело поворачивается к миссис Лэмл и говорит ей: «Прошу прощения!» Почему же Твемлоу так странно ведет себя сегодня, ведь это совсем не в его характере? А вот почему: Твемлоу находится под впечатлением, будто миссис Лэмл хочет заговорить с ним, но, поворачиваясь к ней, он каждый раз убеждается, что это ему только показалось и что она смотрит на Вениринга. Странно, но факт остается фактом: Твемлоу хоть и удостоверяется в своей ошибке, а все-таки отделаться от этого впечатления не может.

Вкусив плодов земных (в том числе и нектара, который дает нам виноградная лоза), леди Типпинз заметно веселеет и принимается высекать огонь из Мортимера Лайтвуда. В кругу посвященных знают, что этого неверного обожателя леди Типпинз следует сажать напротив нее, чтобы она могла высекать из него искры светской болтовни. Во время паузы, посвященной пережевыванию и проглатыванию пиши, леди Типпинз вспоминает, глядя на Мортимера, что в доме наших милейших Венирингов, в присутствии всех тех, кто и сейчас налицо, Мортимер рассказал историю о человеке ниоткуда, которая впоследствии так захватывающе интересно развернулась и приобрела такую вульгарно-широкую известность.

— Да, леди Типпинз, — подтверждает Мортимер, — воистину так, если выражаться выспренним языком.

— В таком случае, — заявляет очаровательница, — для поддержания своей репутации расскажите нам дальнейшее.

— Леди Типпинз! В тот день я навеки исчерпал свои возможности, и больше от меня ждать нечего.

Так отражает ее наскок Мортимер, в то же время признаваясь самому себе, что в других домах роль остряка принадлежит не ему, а Юджину, а в этом обществе, где Юджин предпочитает быть молчальником, он, Мортимер, становится всего лишь дублером своего друга, который всегда служил ему образцом для подражания.

— Нет! — изрекает обольстительная Типпинз. — Я твердо решила добиться от вас новых сведений. Изменник! До меня дошли слухи о новом исчезновении. Говорите, что это значит?

— Если эти слухи дошли до вас, — парирует Лайтвуд, — может быть, вы сами и доложите нам о них?

— Прочь с глаз моих, чудовище! — восклицает леди Типпинз. — Меня отослал к вам ваш собственный Золотой Мусорщик!

Вступив в их диалог, мистер Лэмл громогласно заявляет, что история человека ниоткуда действительно имеет продолжение. За столом наступает полная тишина.

— Уверяю вас, — говорит Лайтвуд, обводя взглядом всех присутствующих, — больше я ничего не могу рассказать. — Но так как Юджин бормочет вполголоса: «Ну, хорошо, расскажи, расскажи!» — он вынужден добавить: — Во всяком случае, ничего такого, о чем бы стоило рассказывать.

Бутс и Бруэр немедленно приходят к выводу, что рассказывать безусловно стоит, и с назойливой учтивостью требуют продолжения. Их вяло поддерживает Вениринг, и гости понимают, как трудно ему сосредоточиться на чем-нибудь — что поделаешь! Рассеянность свойственна всем членам палаты общин.

— Пожалуйста, не рассчитывайте на долгий рассказ, — говорит Мортимер Лайтвуд. — Я кончу гораздо раньше, чем вы успеете принять удобные позы. Дело обстоит так…

— Дело обстоит так, — нетерпеливо перебивает его Юджин, — как поется в детской песенке:

Ну, расскажи, и покончим с этим.

В голосе Юджина слышится раздражение, он сидит, откинувшись на спинку стула и свирепо глядя на леди Типпинз, которая игриво кивает ему головой и называет его злым волком, намекая тем самым, что она не кто иная, как Красная шапочка.

— Моя досточтимая и прекрасная повелительница и оппонентка, — продолжает Мортимер, — по всей вероятности, имеет в виду следующие события: несколько дней назад молодая девушка Лиззи Хэксем, дочь покойного Джесса Хэксема по прозвищу Старик — того самого, который, как вы помните, обнаружил в Темзе тело человека ниоткуда, получила — от кого, неизвестно — полный отказ от обвинений, возведенных на ее отца некиим Райдергудом, тоже промышляющим на реке. Обвинениям этим никто не верил, потому что сей Райдергуд, — не могу не применить к нему пословицу «и душою худ, и просто плут», утверждал то одно, то другое и, по сути, запутался в своих наветах. Так или иначе, Лиззи Хэксем получила письмо с отказом от обвинений — получила его весьма загадочным образом, чуть ли не из рук незнакомца в темном плаще и в шляпе с низко опущенными полями, и в подтверждение невиновности своего отца препроводила полученное ею письмо моему клиенту мистеру Боффину. Надеюсь, юридическая терминология никого здесь не шокирует. Дело в том, что у меня нет и, по всей вероятности, никогда не будет других клиентов, и я горжусь мистером Боффином как редким произведением природы.

Спокойствие, с которым говорит Лайтвуд, только кажущееся; на душе у него далеко не спокойно. Он как будто и не обращает внимания на Юджина, а сам чувствует, что в присутствии друга эта тема не совсем безопасна.

— Редкое произведение природы, которое служит единственным украшением моего юридического музея, — продолжает он, — приказывает своему секретарю — экземпляру из породы раков-отшельников или устриц, по фамилии, кажется, Шоксмит… Впрочем, это не важно, назовем его хоть Артишоком… Итак, приказывает своему Артишоку снестись с Лиззи Хэксем. Артишок изъявляет готовность выполнить поручение, действует соответствующим образом и терпит неудачу.

— Как, неудачу? — спрашивает Бутс.

— Почему неудачу? — спрашивает Бруэр.

— Прошу прощения, — говорит Лайтвуд, — но мне придется немного повременить с ответом на ваши вопросы, чтобы не нарушить естественного хода событий. Поскольку Артишок потерпел полную неудачу, мой клиент, действуя в интересах предмета своих розысков, поручает это дело мне. Я пытаюсь разыскать ее, я даже располагаю, — бросив взгляд на Юджина, — кое-какими наводящими сведениями, которые могут помочь мне разыскать ее… и тоже терплю неудачу, потому что она исчезла.

— Исчезла? — Многоголосое эхо подхватывает его последнее слово.

— Пропала без вести, — говорит Мортимер. — Никто не знает как, никто не знает когда, никто не знает куда. Таков конец истории, который имела в виду моя достопочтенная и прелестная повелительница и