— А почему бы нам не поторопиться и не уехать вечерним поездом? — возразил дядюшка Антифер.

— Сегодня нет поезда, дядя, — заметил Жюэль.

— Ну и что же? Неужели мы должны лежать в дрейфе в этой дыре?..

— Посмотри, старина, какую я подобрал тебе трубку… От твоей почти ничего уже не осталось, ведь ты ее всю изгрыз!

И Жильдас Трегомен преподнес своему другу прекрасный чубук из Меджерда величиной со стручок зеленого гороха. Антифер тут же стал его грызть.

Трегомен предложил дядюшке пройтись с ним и с Жюэлем до большой площади, но тот наотрез отказался; вытащив из чемодана свой атлас, он открыл карту Африки и погрузился в воды Гвинейского залива, рискуя утопить в них остатки своего разума.

Жильдас Трегомен и Жюэль пошли прогуляться по площади Тагаст. Это обширный четырехугольник, обсаженный деревьями и окаймленный домами в ярко выраженном восточном стиле. Несмотря на ранний час, были уже открыты кофейни, заполненные местными жителями.

При первых лучах солнца туман рассеялся. Все предвещало прекрасный ясный день.

Трегомен весь обратился в зрение и слух. Он прислушивался к разговорам туземцев, хотя не понимал их языка; ему хотелось видеть все, что происходит внутри кофеен, в глубине лавок, хотя он и не собирался ничего покупать. Но раз уж капризная судьба забросила его в это невероятное путешествие, пусть, по крайней мере, у него останется побольше воспоминаний. Думая об этом, он сказал:

— Нет, Жюэль, просто непозволительно так путешествовать, как мы! Нигде не останавливаться!.. Три часа в Сук-Ахрасе… Одна ночь в Боне… Потом два дня по железной дороге с короткими остановками на станциях!.. Что я мог увидеть в Тунисе? И что я увижу в Алжерре?[158]

— Я согласен с вами, господин Трегомен. Конечно, это лишено здравого смысла, но попробуйте сказать об этом дяде, и вы сами знаете, что он вам ответит: «Это не развлекательная поездка, а деловое путешествие!» И кто знает, чем оно еще кончится!

— Боюсь, как бы оно не кончилось мистификацией! — ответил Трегомен.

— Да, — согласился Жюэль, — не исключена возможность, что и на втором острове мы найдем документ, который отошлет нас на третий остров!

— И на четвертый, и на пятый, и на все острова пяти частей света, — сказал Трегомен, сокрушенно покачивая доброй большой головой.

— И вы, конечно, всюду будете сопровождать моего дядю, господин Трегомен.

— Я?

— Да. Вы… вы же ни в чем не посмеете ему отказать!

— Это правда. Бедняга очень меня огорчает, и я опасаюсь, как бы он совсем не свихнулся.

— Ну, так вот… А я, господин Трегомен, твердо решил ограничиться вторым островом. Разве Эногат мечтает о принце, а я — о принцессе?

— Конечно, нет! Впрочем, теперь, когда богатства делятся пополам с этим крокодилом Замбуко, речь может идти только о герцоге для нее и герцогине для тебя…

— Не надо так шутить, господин Трегомен!

— Прости меня, мой мальчик, во всем этом нет ничего веселого, и если придется продолжать поиски…

— Продолжать? — вскричал Жюэль. — Нет! Мы отправляемся в залив Лоанго, согласен! Но дальше — никуда! Я заставлю дядю вернуться в Сен-Мало!

— А если этот упрямец откажется?

— Если он откажется? Пусть тогда путешествует без меня. Я вернусь к Эногат. Через несколько месяцев она станет совершеннолетней, и я женюсь на ней наперекор всем препятствиям!

— Послушай, мой дорогой мальчик, не раздражайся, наберись терпения! Все образуется, поверь мне. Ты женишься на малютке Эногат, и я спляшу ригодон[159] на вашей свадьбе!.. А сейчас мы должны вернуться в гостиницу, чтобы не опоздать на дилижанс. Мне хотелось бы приехать в Бон до наступления ночи, чтобы увидеть хоть кусочек этого города! Ведь другие города, и Константину и Филиппвиль, мы увидим только из окна поезда! А что тут успеешь заметить?.. Если же нам не удастся осмотреть Бон, я наверстаю свое хотя бы в Алжерре… Я полагаю, мы остановимся там хоть на несколько дней.

— Конечно, — ответил Жюэль, — едва ли найдется пароход, который сможет немедленно отправиться к западному берегу Африки, и мы волей-неволей должны будем подождать.

— Подождем, подождем! — повторял Трегомен, радуясь, что он увидит чудеса алжирской столицы. — Ты знаешь Алжерр, Жюэль?

— Да, господин Трегомен.

— Мне рассказывали моряки, что это очень красивый, расположенный амфитеатром город. Мы посмотрим его набережные, площади, арсенал, мечети, дворцы… особенно дворец Мустафы.

— Алжир — хороший город, господин Трегомен, — ответил Жюэль. — Но я знаю еще более красивое место… Это Сен-Мало…

— …и дом на улице От-Салль… и уютную комнатку в первом этаже… и очаровательную девушку, которая в ней живет! Конечно, я с тобой согласен, мой мальчик! Но раз уж мы здесь, разреши мне надеяться, что я смогу посмотреть хотя бы Алжерр!..

Лелея эту мечту, Трегомен вместе со своим молодым другом направился в гостиницу Тагаст. Да и пора уже было: запрягали лошадей. Дядюшка Антифер ходил взад и вперед большими шагами, ругая запоздавших, хотя те вовсе не опоздали.

Трегомен опустил голову, встретив его испепеляющий взгляд. Через несколько минут все разместились, и дилижанс покатил по ухабистому спуску Сук-Ахрас.

Право, жаль, что Трегомену не разрешили осмотреть эти тунисские земли. Ничего более живописного нельзя себе представить: холмы, похожие скорей на горы, лесистые овраги, заставившие будущих строителей железной дороги делать бесчисленные повороты и объезды; среди могучей растительности — крепкие утесы, как бы насквозь пробивающие землю; повсюду разбросаны поселки, в которых копошится туземное население; ночью перед хижинами горят костры для защиты от диких зверей.

Жильдас Трегомен охотно делился со своими спутниками всем, что ему удавалось узнать от возницы, а разговаривал он с ним при каждом удобном случае.

За год в этих зарослях убивают не меньше сорока львов, несколько сотен пантер, не говоря уж о бесчисленных стаях воющих шакалов. Саук, как и подобает человеку, не знающему французского языка, оставался равнодушным к этим потрясающим рассказам; дядюшку Антифера тоже нисколько не заботили тунисские пантеры и львы. Если бы их было по миллиону голов на острове номер два, то и тогда он бы не отступил ни на шаг.

Но банкир, с одной стороны, и нотариус — с другой, внимательно слушали истории Жильдаса Трегомена. Замбуко иногда хмурил брови и бросал косые взгляды через дверцу дилижанса, Бен-Омар, напротив, отводил глаза от этой дверцы, сжавшись в комок в своем углу, дрожа и бледнея, когда хриплый вой раздавался в густой придорожной чаще.

— Честное слово, — рассказывал в этот день Трегомен, — я узнал от кучера, что в прошлый раз на дилижанс напали звери. Пассажиры открыли стрельбу, чтобы испугать этих хищников… А вчера ночью пришлось даже поджечь дилижанс, чтобы отогнать огнем стаю пантер.

— А что же случилось с путешественниками? — спросил Бен-Омар.

— Путешественники вынуждены были идти до подставы пешком, — ответил Жильдас Трегомен.

— Пешком! — дрожащим голосом воскликнул нотариус. — Я… я никогда бы не смог!..

— Ну что ж, вы бы остались позади, господин Омар! Поверьте, мы не стали бы вас ждать!

Легко догадаться, что этот не очень милосердный и не очень утешительный ответ исходил от дядюшки Антифера. Иначе он не вступил бы в разговор. И Бен-Омар теперь окончательно убедился, что он не приспособлен к путешествиям ни на суше, ни на море.

Однако день проходил, а хищники давали знать о себе только издалека доносившимся воем.

К своему огорчению, Жильдас Трегомен убедился, что дилижанс доберется до Бона только к