Стражники подняли луки. Щупальце ударило в щит, раздался звон. Джудекса остановился, жгут зазмеился по мостовой, ухватил колесо и потянул. Сооружение качнулось, стражники вцепились в тележку, пытаясь удержать ее.

Крукол дал сигнал.

Несколько стрел полетели в шамана. Щупальца взметнулись, сбивая их, но арбалетный болт поразил Джудексу.

Кокон серого марева набух и съежился, сквозь него проступила фигура шамана, болт, торчащий из головы сбоку, под правым ухом. Щиты съезжались, стражники вкладывали в луки новые стрелы, Крукол тянул за кривой рычаг, взводя арбалет. Шаман, нагнувшись вперед, завизжал – и третий жгут выстрелил из его рта.

Он был куда толще, мощнее двух других. Сила плотного потока заставила самого шамана отшатнуться. Вскинув руки, он отклонился, присел, чтобы не упасть на спину. Серый поток ударил в щит, находившийся впереди, и расколол его. Стражники повалились на мостовую. Щупальце обвилось вокруг тележки. Джудекса мотнул головой, тележка с торчащим металлическим обломком взметнулась в воздух и понеслась над площадью по кругу. Она перевернула вторую, разбросала рядовых, врезалась в третью, затем в четвертую. Вокруг шамана образовалось кольцо обломков и слабо шевелящихся тел. Грохот и звон стихли, теперь звучали лишь стоны.

Крукол наконец взвел арбалет и поднял его. Щупальце свернулось спиралью, подтягивая обломок к Джудексе, затем резко развернулось. Сержант не успел выстрелить: покореженная тележка ударила его в живот и сбила с ног.

Жгут исчез, растворился в воздухе. Шаман двинулся вперед, выходя из круга тел и обломков.

С боковой улицы донесся цокот копыт о камни. Геб оглянулся. Пара запряженных в карету лошадей на полном скаку вынеслась на площадь. Из распахнутых дверец торчали головы и руки с оружием. На крыше сидело трое вагантов с луками, еще один юнец, радостно вопя, хлестал лошадей кнутом.

– Вач, останови их! – заорал Геб.

Карета неслась к шаману, подпрыгивая на камнях, ваганты кричали и улюлюкали, потрясая мечами, двое или трое спустили тетивы луков. Щупальца метнулись вперед, но не дотянулись до кареты. Вач широко расставил ноги, вытянул руку в тот миг, когда морды лошадей оказались прямо перед ним.

Геб не разглядел, во что вцепился толстяк, ему показалось, что рядовой ухватился за гриву животного, хотя скорее всего Кабан сумел схватиться за поводья. Лошади словно налетели на невидимую стену, голову сначала одной, потом второй вывернуло назад. Вач качнулся, приседая, вытянутыми руками удерживая поводья. Юнец на козлах заорал и взмахнул кнутом. Шаман вновь выбросил перед собой щупальца и вновь не дотянулся. Передок кареты врезался в лошадей, она приподнялась, затем с хрустом осела на мостовую задними колесами. Ось лопнула, одно колесо закрутилось на камнях, карета начала крениться, медленно переворачиваясь. Ваганты посыпались наружу. Вач выпрямился. Обе лошади упали, хрипя. Еще мгновение карета стояла на двух колесах, затем перевернулась.

Капитан побежал, размахивая палашом и крича:

– Быстро отсюда! Уходите!

Ваганты вставали, охая. Трилист пнул одного ногой, толкнул другого, увидел за перевернутой каретой распахнутую дверь дома и, схватив третьего за воротник, поволок туда.

– В дом! – прокричал он. – Спрячьтесь, он сейчас…

Сзади громыхнуло. Втолкнув юнца в дом, Геб повернулся, увидел, как оба щупальца Джудексы врезаются в карету, и та взрывается обломками. Одно из колес со свистом пронеслось над мостовой, капитан отпрянул, и колесо зацепило его плечо.

Трилиста развернуло, освещенные солнцем и погруженные в тень участки слились в пестрый круговорот, и Геб упал, ударившись виском о камень.

Капитан исчез, провалился в пропасть без дна; площадь, обломки кареты, тела вокруг, медленно идущий шаман – все осталось на месте, но Геба не стало. Его сознание очутилось в узком темном пространстве на границе мира, за которой тянулась бесконечная пыльная пустошь, покрытая песком высохшего времени. Сознание зависло между бытием и небытием, в тесной, душной полости Темной Плевы – и содрогнулось от ужаса. Он теперь не был капитаном, не был Трилистом Гебом, потому что мягкие призрачные пальцы коснулись воска его души, стирая отпечатки и образы, запечатленные там: «капитан», «Фора», «Шамба», «Аквадор» – все эти слова, еще мгновение назад осмысленные, теперь под прикосновениями призрачных пальцев быстро превращались в набор ничего не значащих звуков, спрятанные за ними образы тускнели, разглаживаясь и исчезая.

А еще он увидел, как что-то движется, заволакивает Темную Плеву, – какая-то тень медленно втягивается в мир из пыльной пустоши, что-то летит – машины диковинных очертаний приближаются, оставляя за собой фонтаны искр, кружатся огненные колеса…

Боль как ржавое зазубренное шило вонзилась в него – и призрачные пальцы исчезли вместе с удушливым пространством. Боль прошла сквозь разум, вернув понимание того, кто он. Капитан Трилист Геб вновь лежал на мостовой, на краю площади Приората, и вокруг него был город Фора…

Геб приподнял голову и стиснул зубы, чтобы не заорать от боли. Голова не просто раскалывалась, казалось, что она уже раскололась, осколки лежат на мостовой, и мозг пузырится в них, как кипящее молоко в черепках лопнувшего над огнем глиняного кувшина. Трилист приподнялся. Шаман исчез – скорее всего, достиг одной из боковых улиц. Среди обломков вокруг шевелились и вставали ваганты. Некоторые лежали неподвижно. Тот, которого капитан успел втолкнуть в дом, высунулся наружу, огляделся и возмущенно спросил:

– Зачем ты остановил нас? Мы бы…

– Заткнись, – приказал Геб, вставая на колени.

Теперь он видел лошадей, видел приближающегося Вача. Дальше лежали тележки со щитами и тела стражников. Показался Крукол – он брел, согнувшись, держась за живот и припадая на правую ногу.

Все расплывалось, мир медленно колыхался, иногда фигуры людей одновременно замирали, затем вновь начинали двигаться. Геб провел пальцами по щеке, стирая кровь, текущую из глубокой царапины.

– Мы бы его сделали! – не унимался вагант, подходя ближе. – А ты нам помешал…