– Раша, – прошамкал старик, показывая слюнявые беззубые десны.

– А, во! – обрадовался долговязый. – Рашка, точно. А ты… Слухай, а я ж тебя ткнул – крови-та и нету. А чего так?

Край блюда виднелся в распахнутом вороте рубахи под кафтаном, и долговязый наконец заметил его.

– А, та вот же ж! – еще больше обрадовался он. – Это оно што такое?

– Серебро оно такое, – откликнулся старик. – Слышь, Лемех, он – как мы.

– Ага.

– Так чего мы тады разговариваем?

– Ага…

Третий, с бельмом, ни слова не говоря, ударил дубинкой.

Жиото отбил ее, махнул мечом на долговязого, ткнул факелом в лицо старику, прыгнул вдоль стены, но бельмастый преградил путь к отступлению. Замелькало оружие, по темной улице разнесся стук и звон.

Бывший тюремщик был хорошим бойцом, однако справиться с тремя не мог. К тому же тяжелый кафтан мешал двигаться. Старик с обгоревшими бровями шипел, норовя достать молотком до головы Жиото, долговязый беспорядочно полосовал воздух ножами, бельмастый, прыгая по мостовой, орудовал дубинкой.

– Стража! Грабят! – Дук тяжело дышал. Всякий раз, когда меч сталкивался с оружием бродяг, в груди екало. – Уродцы! Я – слуга чара, он растерзает вас, превратит в жаб, змей… – дыхания не хватило, и его голос сорвался.

Молоток высек искры из стены над самым ухом. Нож полоснул по руке. Дук, изловчившись, достал мечом бок бельмастого и вдруг увидел, что по улице за спинами бродяг кто-то медленно идет. Только сейчас до него донесся звук шагов, тихое лязганье и скрип.

– Зоб! – заорал бывший тюремщик. – Зоб, ко мне! Это же я, Дук, убей их… – тут бельмастый, согнувшись в три погибели и прижав ладонь к раненому боку, переложив дубинку в другую руку, попал Жиото по колену.

– Зоб!!! – Дук свалился под стеной, молоток ударил в камни над ним. Долговязый склонился, ухмыляясь, вытянул длинную руку с ножом. Глаза Жиото расширились, ржавое лезвие устремилось к его шее – и в следующий миг головы долговязого не стало, ее место занял железный шар с короткими шипами.

Бродяга упал. Бельмастый вскрикнул – шары пробили его грудь и отшвырнули к углу дома.

Третий противник не стал дожидаться удара, бросился прочь и тут же исчез в темноте.

– Уродец! – прохрипел Дук ему вслед, поднялся, пнул тело долговязого, ахнул от резкой боли в колене и привалился к стене.

Лич неподвижно стоял над ним.

Когда дыхание выровнялось и боль в ноге немного утихла, Дук спросил:

– Узнал меня? Зоб, ты узнал старину Дука? Кто это так отделал тебя?

Монстр чуть покачивался, и это удивляло: раньше, если ему не отдавали какого-то приказа, он застывал в полной неподвижности. Сквозь трещину в шлеме выпученный, покрытый темными прожилками глаз, не моргая, пялился на Дука. Глаз был живым.

– Я – Дук Жиото. Мастер, наш хозяин, приказал тебе слушаться меня. Помнишь, да? Хозяин сказал: слушайся Дука Жиото, выполняй его приказы. А Дук Жиото – это я, меня так зовут… – бормоча, бывший тюремщик короткими шажками подступил к личу, приподнявшись на цыпочки, заглянул внутрь рассеченной головы. Он увидел зеленого паука с мохнатыми ногами, погруженными в мозговое вещество лича. Из продавленного тельца выступила темная кашица. Но паук был еще жив – ножки чуть подрагивали.

– Первые Духи… – пробормотал Дук, отступая. – Зоб, как же ты теперь?

Монстр вдруг сдвинулся с места, не отрывая подошв от мостовой, попятился. Голова его закачалась.

– Стой! – рявкнул Дук, и, к его удивлению, лич остановился.

– Хозяин говорил… – Жиото умолк, что-то обдумывая, и выкрикнул: – Теперь – я твой хозяин! Ты понял? Старого хозяина нет, он бросил нас! Твой хозяин я, Дук!

Отражаясь от стен и мостовой, крик разнесся по улице. Эхо смолкло, наступила тишина. Жиото смотрел на лича.

Тот кивнул.

Дук так и подскочил. У него возникло ощущение, что внутри Зоба что-то сломалось – и в то же время к монстру вернулась какая-то часть человеческого, живого.

– Я не дам тебя в обиду. Мы же друзья, Зоб. Я стану заботиться о тебе. Мы теперь – как братья, да? Ты помог мне, я помогу тебе…

Зоб опять кивнул.

– Надо здесь подтянуть и здесь, – продолжал Дук, обходя лича, постукивая кулаком по доспеху и поправляя колчан на плече. – Можно еще смазать. А почему ты в этих уродцев из арбалета не стрелял?

Он встал перед Зобом. Тот покачал арбалетом, замер.

– Разряжен, да? – понял Жиото, вновь обходя лича. – Это я исправлю, друг. Сейчас-сейчас, погоди…